Первый Всадник. Раздор

Суд правоты себя вершит.

Века сражения тянулись,

Падёт один, иной восстал,

И вот опять, ряды сомкнулись,

И лорд во гневе закричал,

Вперёд, воители! Сломите!

Во страхе странник убежал.

И поднимаясь к небу ближе,

Чистейший воздух давит грудь,

Созвездий блеск взирает свыше,

Ещё не сумерки, забудь,

Свою усталость, коль желаешь,

К светилам вечности примкнуть.

Но шаг последний совершая,

И закричав, у цели я!

Средь лика святости ступая,

В обитель шедший Короля,

Skarl Agren, ей вовеки имя,

Есть то Небесные Поля.

Урд-Хейс сей месяц назывался,

Второй, последний был зимы,

Он из последних сил пытался,

Но рады смертного умы,

Конец уж видят, завершенье,

Весны знамение средь тьмы.

И потому тебя встречает,

Лишь эдельвейса сей покров,

Сугроб сей тщетно укрывает,

Но власть утративший, следов,

Уж нет былых, о та картина,

Не описать что властью слов.

И первый был, на трон взошедший,

Король, что тысячу назад,

Годов был гордым, и пришедший,

С равнины запада, в сей сад,

И на холме воздвигнул замок,

Достойный лести и баллад.

Средь окружения златого,

Что эдельвейса полотно,

Как знак величия былого,

И править вечно суждено,

Таким он кажется и странник,

Ступает ближе и давно

О сколь давно твердыня шпилем,

Разрежет облако и ввысь,

Стремится гордо, ныне штилем,

Снисходит ветер и коснись,

Скарл-Кролм название носящий,

О ближе, странник, убедись.

И камни, видишь! Ты коснувшись,

Познаешь твёрдость и тогда,

От врат направо повернувшись,

Там, где восточная гряда,

В своих зубах сжимает солнце,

От дня уставшее труда.

Взирай же, странник, эти скалы,

Вдали от замка, на восток,

Host Molt название, все залы,

Из них твердыни и поток,

Людской ломал от них осколки,

Твердыня плоть от них, кусок.

Host Molt название и зная,

Язык коль старый, то понять,

Легко причину, укрывая,

Закат их смевший обнимать,

Те Скалы Алые, твердыня,

Но где тогда твоя печать?

Вот синий стяг, о нём мы знаем,

Перчатка стали, Их клеймо,

Но символ где, о нём слагаем,

Легенды, песни, он ярмо,

Что облагает высшей данью,

Престола сердце где само?

О где корона из металла,

Что белым золотом зовут?

Но память страннику сказала,

Что то забвением сочтут,

Лишь во чернилах остаётся,

И плечи странника падут.

Средь снов своих Король забывшись,

Четыре века пребывал,

Плитой он серою закрывшись,

От мира, где в былом шагал,

Но отвечал народ востока,

Король извечен, только спал.

******************************************************************

LirelNirenar.

Замок Скарл-Кролм.

Сей замок классики начало,

Архитектуры крепостной,

И первый он, ему пристало,

Гордиться этим и стеной,

Встречает каждого и каждый,

С мечом пришедший сгинь долой.

Средь стен широких сохранились,

Со дней былых скульптуры те,

Пред кем армады расступились,

На поле, в башне иль мосте,

Героев статуи, великих,

Что не исчезнут в забытье.

И сердце замка в камня лике,

Что роду Скарл дом испокон,

Окно живёт в закатном блике,

Окон тех выше легион,

Из статуй, крыльями возносят,

И прославляют Неба трон.

Четырёхкрылые творенья,

Мужского, женского в них нет,

Печать на лицах вдохновенья,

Средь перьев их заката свет,

И с высоты взирают гордо,

На протяженье долгих лет.

Твореньям этим есть названье,

Что Nirenar, и то плато,

Во честь их названо, звучанье,

Не гаснет славы и никто,

Их осквернять не смеет словом,

Но кто пред нами, или что?

Как племя мы земли и тлена,

Им Niren отдано во власть,

Что значит «Облако» и плена,

Земли не знавшие, та часть,

Есть дар по воле Пантеона,

Творенье Им почёт и страсть.

Людской народ Кто созидавший,

Isil есть имя Им вовек,

По воле Их в былом восставший,

Средь мира Первый Человек,

Начало племени он давший,

Что средь равнин живёт и рек.

Средь Первой Эры Их знаменье,

Исил то Эра, но хвальба,

В былом осталась, только пенье,

Жрецов, соборов и судьба,

Всему диктует увяданье,

Теперь Четвёртой тень герба.

Но время прошлое к забвенью,

И тот великий Пантеон,

Нам привести, избрать мишенью,

Покои, где живёт закон,

Где был Король во дне минувшем,

А ныне сей звучавший тон.

«Трагичной новости я слово,

Желаю с вами разделить».

Старик седой сказал сурово:

«Десятков жизней смел лишить,

Обвал средь шахты и отныне,

Железо скал не получить».

Глаза зелёные взирают,

С покровом леса их сравнить,

Морщины в лике пролегают,

Но безнадёжным не клеймить,

Седой и старый, но достойный,

Шестой десяток, заявить

Он всё ещё желавший миру,

Считаться должен каждый с ним,

Годов жестоких отдан пиру,

Иной отступит, но таким,

Он показаться не желавший,

И заявлял всегда, чужим

Останусь бренности, не сдавшись,

И имя Джеран, будет он,

Годам своим я не отдавшись,

И кровь моя Небесный Трон,

Собой обвившая, опора,

Скарл-Эйлен род его и сон

Сон не придёт за ним последний,

Он Герцог Неба и стезя,

Лик жизни долгу был соседний,

Столь неразрывны и разя,

Врагов средь долгого служенья.

«Простите, герцог, так нельзя».

Подобный голос прерывает,

Судьбу он лет младых хранил:

«Неужто вас то не терзает?

Ведь ваших подданных убил,

Обвал во шахте, эти жизни,

Никто вовек не заменил.

Неужто милость вам запретна,

А скорбь забытая черта?»

Второй в покоях и приметна,

Вязь шрамов лика и уста,

Наследье вечного бурана,

Востока север, доброта

Для вьюги предана забвенью,

Второй был сыном снежных скал,

Где слабый телом был мишенью,