ПЕС

Здесь, на даче, он чистил мысли. Окуривал себя священным дымом, пил заваренные настои из трав и грибов. Очистив сознание, он мог заглядывать глубоко. Шаманская душа покидала это чужое тело и удалялась далеко в прошлое, в близкое будущее или глубокое настоящее. Это помогало ему справляться с болью пережитого, с горечью настоящего, с обидой будущего. Это помогало ему идти по тропе мести, которая с каждым шагом становилась все шире и заманчивее.

– Товарищ генерал, товарищ генерал, – услышал Семён Гаврилович далекое эхо реальности. – Вас к телефону. Сам первый.

Нехотя, мужчина вернулся из своего путешествия. «Что еще нужно этому безмозглому лишаю?» – подумал он, нервно вырывая трубку из рук помощника.

– Слушаю! У аппарата, – недовольно буркнул он в телефон.

***

Гайанский сел на лавку. В это позднее время во дворе многоэтажки было безлюдно. Детишек загнали домой, пенсионерки ушли смотреть новости, освободив старенькую лавочку полуночному изгою. Ему никак не верилось, что все произошедшее сегодня случилось именно с ним. Будто прочитал в газете шокирующую новость о каком-то незнакомце, или услышал сплетню от коллег, Юра никак не мог понять, как такое могло произойти. Ему все еще казалось что сейчас, вот сейчас удивление от неприятных вестей пройдет, и он осудительно поцокав языком, вернется к своим обычным делам.

«А она права, – думал учитель. – Они обе правы. Какой же я художник? Возомнил о себе. Хватит себя обманывать». Но, сердцем он понимал, что обманывает себя. Без картин его не станет, он просто умрет. Если перестать рисовать задохнется. Сразу. «Мои картины – хобби!? Тогда мое существование – хобби! Черт подери, теперь я знаю, чем занимается Всевышний в свободное время: он создает таких как я, как она сказала – фриков? Непонятых дураков. Нет же, просто дураков.»

Из подъезда вышла Маша. Гайанский обрадовался, на секунду решив, что это действительно чужой кошмар его не касается. Он оживился, встал и, широко улыбаясь, пошел к ней на встречу. В руках супруги Юра заметил небольшую дорожную сумку. На примирительное, немного смущенное заискивание супруга кинула ему в ноги сумку, и, молча, вернулась в подъезд.

– Маш! Маша! – крикнул вслед ей мужчина.

Но ответом стал лишь оглушительный хлопок закрывающейся двери.

Он вернулся на лавку и долго просидел, копаясь в своих сомнениях. С наступлением ночи похолодало. Гайанский, решив что страсти улеглись, поднялся в квартиру которую считал своим домом. Воспитание не позволяло ему открыть своим ключом, и он полчаса, с нетерпением, надеждой, а затем отчаянием, звонил в дверь. Маша так и не отворила. Здравый смысл твердил, это конец, край их и так затянувшихся отношений. Но подлая надежда все еще теплилась в уголке его сознания. «Действительно, – окончательно разочаровавшись, подумал Гайанский, – на дне ящика Пандоры была надежда».

Юре ничего не оставалось, как побрести в школу. «Сегодня точно не опоздаю» – саркастично подумал учитель.

***

Наутро Гайанский первым делом объясниться с директрисой. Больше ему идти не куда. Ночь, проведенная на лавочке в сквере перед входом в школу, стала самой долгой в жизнь. Детское учреждение открывала тетя Рая – уборщица. Она жила неподалеку, и пока школа подыскивала себе ночного сторожа, немолодая, но энергичная женщина открывала и закрывала это старинное здание. Тетя Рая ничуть не удивилась застав ранним утром у дверей школы странноватого учителя. Перекинувшись с ней парой слов, Юрий прошел на второй этаж к директорскому кабинету. Ожидание оказалось не долгим. Вскоре на лестнице послышалось элегантное цоканье дамских каблучков.

– Светлана Борисовна, доброе утро!

Женщина, молча, прошла мимо, доставая из сумочки тяжелую связку ключей. Карие глаза директрисы метнули в него стрелу неприязни.

– Я хотел извиниться. За вчерашнее, – продолжил скрипучим голосом Юрий Евгеньевич.

Начальница была непреклонна. «Надо же, – подумал учитель. – За один день настроить против себя всех женщин планеты. Достижение!»

Отворив дверь, она прошла в кабинет. Дверь за собой не закрыла. «Хороший знак» – подумал Гайанский, и последовал за ней.

– Светлана Борисовна! Мне действительно жаль, что так все вышло. Какая-то черная полоса …

– Короче, Гайанский, что хотел? – вешая на плечики плащ, спросила женщина. От нее потрясающе пахло незнакомыми ему духами, с легким оттенком полевых цветов.

– Ничего, – поскромничал мужчина. Но, взяв себя в руки, продолжил. – Светлана Борисовна, можно я поживу в мастерской. Пару дней …

– Что?– директриса впилась в него любопытным взглядом. – Жена прогнала? Поделом, Гайанский, так тебе и надо. А к родителям не пробовал вернуться?

– Нет! – отрезал учитель. – Лучше на вокзал или в подвал какой-то.

– Так ведь и здесь подвал, – ухмыльнулась директриса. – Это ты его мастерской назвал, а так подвал подвалом.

Мужчина молчал, разглядывая свои худые, жилистые ладони.

– Ладно, – согласилась Светлана Борисовна. – Живи. Оформлю как сторожа. Заодно и имущество по охраняешь. Не пить, баб не водить. Хотя какие там бабы …