Пес и волчица

-- Я слишком долго живу спокойной размеренной жизнью. У меня крыша течет, на втором этаже пол пора перестилать, скрипит. Ко всему, пустила два месяца назад нового жильца, так он чеканщик, работает дома, мне и в голову не пришло, как это будет. Целыми днями стучит. У меня уже и ночью в ушах звенит.

-- Сочувствую, -- саркастически хмыкнул Прим, -- сожалею, что опять придется тебя потревожить.

-- Ты только это и умеешь... Ладно, Прим, я еще не забыла, как меня зовут и зачем я здесь.

-- Зато забыла, как зовут меня, -- одобрительно кивнул головой Аппий, -- молодец.

Ливия улыбнулась.

-- Я даже мысленно тебя называю Аппием. Хорошо меня выучил.

-- Никогда в тебе не сомневался.

-- Ты просил устроить встречу с самнитом, я ее тебе устроила. Дальше что?

-- Он вообще-то оск, -- уточнил Аппий, -- как мы недавно выяснили. Дальше я поеду с ним в Беневент. Ты ведь, как всегда права. Телесин в Рим сам не поедет. Придется тащиться к нему, в Беневент. Этот парень, Армилл, дал понять, что если проситель на этот раз я, то и шевелиться пристало мне. Что ж, справедливо, но они там немного оторвались от реальности. Сейчас ситуация, совсем не как три года назад, и эта горстка толи отчаянных храбрецов, толи отчаянных идиотов, а скорее все вместе, погоды не сделает. Телесин не столь сейчас важен, как важен был Муцил. Не тот размер. Мне нужны выходы на рыбу покрупнее. На Сертория.

-- Марианцы не станут с тобой разговаривать.

-- Прямо сейчас, нет, -- согласился Аппий, -- боюсь, что и через самнитов их не проймешь. Но когда мужчины бессильны, в игру вступают женщины, не так ли, Ктимена?

Ливия приподняла бровь.

-- Три года не слышала, как звучит это имя. Чего ты хочешь, Прим? Погубить мою нынешнюю репутацию? Зачем было играть целомудренную домну, если в нужный момент тебе потребовалась не Ливия Терция, а Ктимена Коринфская?

-- Вы мне нужны обе, -- Аппий потянулся. -- Отдохнуть хочу. Утром я уеду, оставлю тебе письменные инструкции. Чего-то я сегодня... переусердствовал. В непривычном направлении.

-- Да уж, -- поморщилась Ливия, -- с десяти шагов разит, как от винной бочки.

-- За запах не сердись, а насчет остального... ты же знаешь, я не пьянею.

-- Возможно, напрасно.

-- Думаешь? Мне подобное в голову не приходило. Надо как-нибудь попробовать нажраться всерьез.

Ливия фыркнула, изящно прикрыв рот ладонью, как подобает благовоспитанной матроне, хотя она и не была матерью фамилии. Прим снял сандалии и стянул тунику через голову.

-- Ты еще помнишь тот танец, с ножами?

-- Хочешь, чтобы я станцевала? -- спросила Ливия.

Аппий кивнул.

-- Музыки нет.

-- Не беда, я ее воображу.

Ливия усмехнулась и расстегнула поясок.

Ганник с трудом разлепил веки и тут же вновь зажмурился: маленькое окно выходило на восток, и поднимающееся солнце, едва его лучи нащупали себе дорожку, ворвалось в комнату, резанув галла по глазам. Некоторое время он щурился, привыкая, но наконец, открыл глаза. Ганник лежал на кровати одетый, только без сандалий. Голова трещала, как будто по ней били молотом. С трудом повернувшись на бок, галл учуял кислый резкий запах, идущий откуда-то снизу. На полу возле изголовья стоял глиняный горшок. Приподнявшись на локтях, Ганник заглянул внутрь.

-- Не помню, как блевал, -- с трудом ворочая языком, проговорил он.

-- А что помнишь?

Галл повернул голову на голос. Аппий сидел на полу, на тюфяке в углу комнаты, и не глядя на галла, писал что-то на двойной восковой дощечке.

-- Меня помнишь?

-- Тебя помню...

-- Хорошо.

-- ...как пили помню. Как здесь очутились... не помню. Мы где, почтенный Аппий?

-- У меня дома.

-- Где?

-- В моей квартире. В инсуле. Я притащил тебя сюда и положил на кровать.

-- А как же таверна?..

-- К воронам таверну. Воздух там какой-то спертый, опять же, отхожее место через улицу воняет.

-- Ты деньги-то забрал назад?

-- Какие?

-- Ну... те, что ты заплатил. За меня.

-- И это помнишь? Очень хорошо. Амнезию диагностировать не будем.

-- Амне... что не будем делать?

-- Амнезия. Это по-гречески. Беспамятство. Я сказал, что распознавать в тебе беспамятство не будем. Скорее уж во мне. Деньги-то я, по правде сказать, забыл.

-- Вообще-то я не жалуюсь на память и долги не забываю.

-- Не сказал бы, что это дурное качество, -- согласился Прим.

-- Почему на кровати я? Тут же у тебя всего одна кровать.

-- Потому что блевать сверху вниз гораздо ловчее.

-- А-а.

Галл осмотрелся, насколько позволяла подвижность затекшей шеи. Комната была весьма небольшой и крайне бедно обставленной. По правде сказать, из мебели была только кровать. Ни стульев, ни стола, ни сундука для вещей здесь не обнаруживалось. Штукатурка на стенах кое-- где облупилась, обнажая кирпич. Пожалуй, самой примечательной деталью интерьера были бесчисленные автографы предыдущих съемщиков. Сакральная фраза "Здесь жил ..." встречалась столь часто, что на стенах уже не было живого места.

На окне сидел большой серый кот и таращил зеленые глаза на похмельного галла. Ганник устроил коту гляделки, но тому подобное занятие не понравилось, и он мягко, совершенно бесшумно спрыгнул на грязный пол.

-- Не топай, зараза, -- поморщился Ганник.