Пес и волчица

Кот, более не удостоив галла взглядом, подошел к горшку, понюхал его, после чего, распушив хвост, гордо удалился из комнаты через чуть приоткрытую дверь. Щелка была невелика, и коту пришлось протискиваться, растеряв во время этого процесса всю свою царственную важность.

Комнату с севера на юг вальяжно пересекал рыжий таракан.

-- Зато здесь нет мышей, -- философски заметил Аппий.

Он аккуратно сложил половинки вощаной дощечки, убрал стило в кожаный футляр и протянул Ганнику кружку с белой жидкостью.

-- Вот, выпей. Полегчает.

-- Что это?

-- Молоко. Помогает при похмелье

Ганник отпил. Молоко было козьим.

-- Где ты его взял?

-- Купил. Пей, не отвлекайся.

Ганник выпил все до дна и вернул кружку Приму.

-- Чем ты собираешься заняться? -- спросил Аппий.

Галл потер ладонями виски.

-- Работу буду искать.

-- Какую?

-- Ну... Что я умею... Бошки проламывать. Телохранителем или вышибалой.

-- Я так понял, что тебя здесь никто не знает, а рекомендовать некому. Как ты собираешься убедить работодателя платить и довериться незнакомцу?

-- Как обычно. Выкину его человека. Вот он меня и возьмет. Хотя бы хозяин вчерашней таверны, к примеру.

-- Интересный способ.

-- Все так делают, кто ищет подобной работы.

-- Никогда об этом не слышал.

Прим замолчал, покусывая губу и явно что-то обдумывая.

-- Все-таки, зачем ты приехал в Рим?

Ганник не ответил.

-- Ты ведь, не охранителем собираешься наниматься, а скорее, наоборот. Как в прежнее время.

-- Это уж, как доведется...

Повисла продолжительная пауза, в течение которой Аппий пристально смотрел галлу прямо в глаза. Ганник не выдерживал взгляд Прима, в висках застучало еще сильнее, какая-то неведомая сила вынуждала его вывернуться наизнанку перед этим, совсем незнакомым, в сущности, человеком. Раскрыть душу, всю, до самых темных ее уголков... Лицо галла побелело, лоб покрылся испариной. Даже отвернувшись в сторону, не видя Аппия, Ганник всем нутром чувствовал, как его жжет пристальный, какой-то... не людской взгляд костоправа. Его, как котенка подняли за шкирку, повертели из стороны в сторону, встряхнули, взвесили, измерили. Галл нашел в себе силы посмотреть Приму в лицо. С глазами Аппия происходило что-то страшное: зрачки чудовищно расширились, исчезла радужка и белки. Ганник отшатнулся, как от пламени костра, внезапно опалившего лицо. Морок исчез, так же внезапно, как появился.

"Кто ты такой?", -- Ганник с силой сжал ладонями виски, пытаясь унять кузнечный молот, гудевший внутри головы.

-- Я человек. Из плоти и крови, -- сказал костоправ.

"Он что, мысли мои читает?"

-- Знаешь, что? -- неожиданно заявил Прим, -- давай-ка я найму тебя своим телохранителем.

Глаза Ганника полезли на лоб.

-- Ты? Меня? Зачем? Ты же сам...

-- Сам, сам. Сусам. Ты уже разок спину мне прикрыл. Чего бы и дальше этим славным делом не заняться? За деньги, разумеется. Ты же видел, что скупость к моим особенностям не относится.

-- Деньги -- пыль, -- пробормотал Ганник, пытающийся осмыслить происходящее.

-- Ну да. Философское утверждение. Многие сочли бы иначе. Мне кажется, нам с тобой по пути. А там, глядишь, еще что интересное выгорит...

-- Ты точно костоправ? -- с сомнением протянул галл.

-- Самый настоящий. А кроме костей еще мозги вправлять умею.

-- И от кого тебя охранять? От этих, что-ли... терпил[118]

? Или тебе надо их держать, чтобы не дергались, пока ты их, ну... ломаешь, в общем?

-- Мне очень пригодится человек сильный, неглупый, умеющий обращаться с оружием, не слишком патриотично относящийся к Риму... -- Аппий провел кончиками пальцев по бороде.

Ганник истолковал его жест по-своему:

-- ...и который, не задумываясь, перережет чье-нибудь горло? Я прав?

-- Такое исключать нельзя, но я не приветствую кровопролитие.

-- Ты такой же костоправ, как я патриций, -- резюмировал Ганнник.

Аппий усмехнулся.

-- Пока что я наблюдаю в тебе один недостаток: пьянеешь быстро, после чего болтаешь много. Впрочем, это с какой стороны посмотреть. Странно было бы, если бы галл не обладал этими "талантами". Пожалуй, привлек бы лишнее внимание.

-- Я давно не пил вина, -- буркнул Ганник.

-- Догадываюсь.

-- Ну и чью шею надо свернуть? -- поинтересовался галл.

-- Полагаю, твой вопрос означает согласие. Ничью. Ты делаешь поспешные выводы, друг Ганник. Собирайся, мы уезжаем.

-- Чего мне собираться, рожу ополоснуть, чтоб башка поменьше трещала, да и готов.

-- Хорошо. Сейчас пойдем в одно заведение возле ворот и наймем рэду[119]

.

-- О как. Важными господами значит поедем? И куда же?

-- К самнитам, друг Ганник. В Беневент.

Аппий ушел в сопровождении человека, приведенного им ночью. Ливия стояла у окна и смотрела им вслед. Давно ли было, каждую ночь она молилась Великой Матери, никогда больше не видеть этого человека, которому она обязана жизнью и всем, что в ней есть. Он приходит, чтобы изменять мир и мир меняется по его воле. Кто же она для него? Подруга? Любовница? Или просто нужная в деле вещь, тот рычаг, не единожды помянутый им, которым можно перевернуть землю?