Пес войны

Казалось, время остановилось. Во тьме, рассеиваемой лишь светом редких факелов, сверкали мечи и шлемы, иногда случайный отблеск выхватывал из темноты залитое потом лицо врага. Бить приходилось почти наугад, и несколько раз только обострившийся инстинкт спасал Гирхарту жизнь, помогая увернуться от вражеского клинка. Противники дрались молча и ожесточённо, слышались лишь звон, топот, хриплое дыхание, стоны раненых и умирающих. Рядом падали люди, даже толком и не разберёшь в этой темноте, свои или чужие, а сзади напирали недавно подошедшие воины, стремясь поскорее принять участие в схватке. Повинуясь этому напору, Гирхарт сделал шаг вперёд, потом ещё один, и до него не сразу дошло, что коэнцы-то отступают! Медленно, неохотно, но поддаются!

Это осознание удесятерило силы, маршал кинулся на врага, как демон из страшной легенды. Не было ничего важнее, чем дойти до конца коридора… потом до лестницы… подняться по ней… Кто-то замахнулся на него копьём, Гирхарт поднырнул под тускло блеснувшее остриё и полоснул мечом. Ноги скользили по заливавшей лестницу крови. Ступать приходилось прямо по трупам, слишком узки были упрятанные в толщу стены ступени. А потом коэнцы как-то странно засуетились, отхлынули вверх, и только поднявшись вслед за ними на площадку, Гирхарт понял, в чём дело, нос к носу столкнувшись с Дарниллом.

— Как мы их, господин маршал, а? — весело спросил тот, вскидывая меч в воинском приветствии. Гирхарт усмехнулся и отсалютовал в ответ.

Башня была взята, равно как и вторая стена. Подождав, пока часть разместившихся на стене коэнцев уйдёт внутрь башни для отражения внезапного нападения, ещё два полка союзного войска вошли в пролом и кинулись на штурм. Удержать ещё и их у имперцев уже не хватило сил. Теперь повстанцы под командованием Дарнилла добивали уцелевших защитников укреплений.

— Где генерал Эрмис?

— Вместе с господином Арном пошли в город, по коэнским следам. Вы бы видели, как они драпали!

— Кто «они»? — устало спросил Гирхарт. Напряжение боя отпускало, и он только сейчас почувствовал, чего ему стоил этот бой. Руки болели, ноги подгибались, он был весь залит потом и кровью, к счастью, чужой.

— Коэнцы из башни, — объяснил полковник. — А наши за ними. Сегодня Нижний город будет наш!

Гирхарт кивнул, бросил «Ладно, распоряжайся дальше» и вышел на стену. Уже рассвело, хотя небо было покрыто тучами. В начале весны рассветает довольно поздно, значит, бой продолжался не менее четырёх часов. Со стены был виден столь желанный Нижний город, но Гирхарт сейчас не чувствовал радости — только усталость. Было видно, что резня на ближайших улицах продолжается, коэнцы не собирались сдаваться без боя. И, судя по упорству, с которым они дрались, взять его будет ой как не просто, даже сейчас.

Так оно и получилось. Оптимистический прогноз Дарнилла не оправдался, и ни в этот день, ни на следующий взять Нижний город так и не удалось. Опомнившиеся защитники с такой яростью набросились на прорвавшихся за стену захватчиков, что оттеснили их обратно в башню и попытались штурмовать её, но неудачно. Построенная как крепость в крепости, Кернова башня была столь же неприступна для защитников города, как и для людей Гирхарта. И всё же коэнцы не собирались сдаваться. Они построили баррикады на всех прилегающих к башне и стене улицах, благо те были нешироки, и давали весьма успешный отпор всем попыткам продвинуться дальше. Гирхарт в очередной раз восхитился их стойкостью и мужеством, но проблему надо было как-то решать. Подумав, он приказал разрушить Кернову башню до основания, чтобы открыть своим войскам широкий проход в город.

Работы заняли семь дней. Начали с верхних этажей, щедро засыпая коэнцев обломками. Те первое время не оставляли попыток вернуть потерянное, но потом смирились и, казалось, исчезли, не желая являть собой мишень для людей Гирхарта. Хотя можно было не сомневаться, что они готовы к будущему прорыву.

Праздник Весеннего равноденствия пришёлся на самый разгар работ. Отпраздновали его на скорую руку, никому не хотелось надолго отрываться от обречённого города. Разумеется, принесли щедрые жертвы богам, пообещав ещё больше после победы. Главным действующим лицом во время традиционно проходившего уже после заката священнодействия, как обычно, стала Фрина, давно обзавёдшаяся десятком помощников и помощниц, но, как и прежде, всегда сама встававшая к алтарю. Гирхарт, находившийся в первом ряду, совсем рядом с ней, видел её вдохновенное лицо. Для неё это была не обязанность, и даже не удовольствие, Фрина получала от своего служения нечто большее. Её Бог и впрямь не оставлял её, позволяя прокладывать тропинки и к другим божествам.

— Вижу! — вдруг пронзительно выкрикнула Фрина, хотя это совсем не соответствовало обряду, который она должна была закончить. — Вижу!

Она выгнулась назад, вскидывая к потемневшим небесам руки, в одной из которых был зажат кривой жертвенный нож, только что вскрывший горло барану. Кровь на клинке казалась чёрной.