Пес войны

Ночью пошёл снег и не таял несколько дней. Воины, не занятые несением службы, толпились у костров, ругая холод. Находились, правда, и такие, которые гордо расхаживали по лагерю, снисходительно поглядывая на остальных: мол, разве это морозы? Вот у нас дома морозы так морозы! Кто-то из них затеял игру в снежки. Солдаты помоложе с радостью подхватили эту забаву, что позволило немного развеять скуку длительной осады, охватывающую не только осаждённых, но и осаждающих. Военные действия на время замерли, так как командиры повстанческой армии решили дать коэнцам возможность подъесть свои припасы. Скоро перед ними замаячит, если уже не замаячил, призрак голода, и вот тогда можно будет предложить сдачу. Хотя в эффективность этой меры Гирхарт всё равно не верил. Он видел, с каким ожесточением дрались простолюдины Нового города, а ведь теперь придётся иметь дело с благородным дворянством во главе с самим Серлеем. Так что даже сам Арн вряд ли всерьёз рассчитывает на успех своей затеи.

Ожидания оправдались в полной мере — коэнцы ответили решительным отказом. Снова заработали тараны, а обслуга осадных орудий устроила состязание в меткости. Стаявший снег превратил землю в хлюпающую кашу, и новый приступ решено было отложить до тех времён, когда земля подсохнет, а пока как следует измотать защитников. Теперь те отвечали на обстрел далеко не так часто, как раньше, видимо, берегли снаряды, и это внушало определённый оптимизм.

Вскоре на левый берег вернулся генерал Дарри, окончивший работы на правом берегу. Теперь вся армия была в сборе. Солдаты вязали штурмовые лестницы и готовили крючья для подъёма по коэнским стенам, когда защитники города в очередной раз напомнили, что они не бараны, и не собираются покорно дожидаться бойни. Однажды, когда вся верхушка армии в полном составе осматривала валы и подступы к стенам, прикидывая, как лучше организовать штурм Нижнего города, раздался треск, грохот, и часть вала осела, увлекая за собой несколько стоящих на нём баллист и онагров, а также всех, кто имел несчастье находиться рядом с ними.

Генералы бросились туда. Картина, представшая их глазам, больше всего напоминала преисподнюю. В земле тянулся длинный разлом, наполненный дымом и пламенем, а также землёй вперемешку с деревянными обломками и вопящими людьми. Народу на валу хватало, и в провале оказались несколько десятков человек. Огонь и глубина разлома мешали вытаскивать людей, а потушить пламя не было никакой возможности. Спасти удалось немногих, да и из тех больше половины вскоре умерли от ожогов. К тому же теперь требовалось время, чтобы восстановить разрушенное. Когда огонь наконец погас, и образовавшуюся траншею исследовали, оказалось, что это — сделанный из-под коэнской стены подкоп. Его тихонько подвели под валы, установив деревянные подпоры, заложили внутрь дрова, облили смолой и подожгли, а противоположный конец засыпали землёй и камнями. Когда подпоры прогорели, свод туннеля рухнул.

Оставалось лишь молча скрипнуть зубами. Гирхарт лично обошёл всех пострадавших в результате этой остроумной акции и пообещал награды им, а также родичам погибших, буде таковые сыщутся. Начались работы по восстановлению. Они двигались споро, и можно было не сомневаться, что обещанный штурм не задержится. Видимо, это и толкнуло осаждённых на отчаянный шаг.

На этот раз всё случилось днём. Заиграли сигнальные трубы караульщиков, возвещая, что коэнцы снова устроили вылазку. Но когда Гирхарт вместе с поднятыми по тревоге частями подошёл к атакованным позициям, выяснилось, что вылазка — это слабо сказано. Из города вышла большая часть находившейся там армии, если не вся, и одним мощным рывком прошла уже половину расстояния от стен до вражеского лагеря, разрушая всё на своём пути.

Ясно было, что тех людей, что привёл с собой Гирхарт, недостаточно. Вестовые спешно помчались в лагерь, а Гирхарт сделал единственное, что ему оставалось: встал насмерть в ожидании подмоги. Никаким хитростям и стратегическим выдумкам тут места не было, это была бойня. Коэнцы тупо, но мощно пёрли вперёд, повстанцы так же тупо пытались их остановить, но вынужденно отступали снова и снова. Гирхарт испытал большое облегчение, когда подошли Арн с Эвером и Эрмис с прочими генералами (Дарри Гирхарт решил оставить в резерве, на случай, если у коэнцев есть в запасе ещё силы и они ударят в другом месте). С подходом новых полков бой встал было на месте, но очень скоро снова качнулся к лагерю осаждающих. Коэнцы дрались с ожесточением, которого от них не ожидал даже Гирхарт, видевший бой в Новом городе. Повстанцы отбивались, как могли, но всё же отступали, отступали…