Пьеса Человек и Наставник

Старица Феодосия Васильевна: Страдая падучею болезнью, пришла я к батюшке Серафиму, он и говорит мне: «Ступай, радость моя, в Дивеево, рыть канавку, эту канавку Сама Царица Небесная Своим пояском измерила, так что когда и Антихрист-то придёт, то канавка эта не допустит его туда!» «Батюшка, — говорю я ему, — я ведь больна, вот так-то и так-то!» Выслушав, взял он меня за плечи и, нагнув главу мою, прочитал молитву. Тут же, почувствовав себя совершенно здоровой, я поступила в обитель, и болезнь не возвращалась ко мне уже более никогда.

Мотовилов: Елена Васильевна Мантурова, несмотря на то что считалась начальницей мельничной обители, трудилась наравне с прочими и рыла канавку. Отец Серафим говорил сестрам: «Вот, матушка начальница-то, госпожа-то ваша, как трудится, а вы, радости мои, поставьте ей шалашик, палатку из холста, чтоб отдохнула в ней госпожа-то ваша от трудов!»

Сестры уходят.

Негромко звуки природы, пение птиц.

На сцене прогуливается Мотовилов.

Явление Тридцать Пятое. Поездка в Нижний Новгород. Освещение Храма Богородицы

Негромко звуки природы, пение птиц.

На сцене прогуливается Мотовилов.

Мотовилов: Постройка церкви во имя Рождества Богородицы была окончена летом 1830-го года. Поэтому батюшка Серафим поручил Елене Васильевне Мантуровой и священнику отцу Василию съездить в Нижний Новгород для получения разрешения от архиерея освятить новый храм Рождества Богородицы.

Выходит о. Василий.

о. Василий: Старец Серафим поручил Елене Васильевне изготовить прошение и ехать в Нижний Новгород, да поклониться Владыке в ножки и просфоры от него отдать, а он нам всё и сделает! Мне батюшка Серафим дал указание: приехав, заказать теплый хлеб в булочной, да так, чтобы он был горячий, от него и подать Владыке. И чудной только был батюшка! Год был холерный, ну, куда и как мы поедем…Бог весть! Но делать нечего, поехали.

Выходит игуменья Крестовоздвиженского женского монастыря, мать Дорофея вместе с сестрой.

Мать Дорофея: (обращаясь к сестре) Владыка по случаю холеры (то была первая холера) никого не принимает, о чём дал даже указ из консистории.

Сестра: Да, матушка, страшная болезнь.

Подходит о. Василий.

о. Василий: Матушка Дорофея, доброго дня.

Мать Дорофея: И вам добрейшего.

о. Василий: Послал нас батюшка Серафим, приказал к Владыке ехать. Для получения разрешения от архиерея освятить новый храм Рождества Богородицы.

Мать Дорофея: Холера в городе, милые мои, не принимает никого Владыка, совершенно невозможно исполнить ваше желаемое.

о. Василий: Не смеем мы ослушаться батюшки. К Владыке нам надо.

Молчание.

Мотовилов: Подумав, игуменья мать Дорофея (пишет письмо) написала и послала Владыке письмо, прося разрешения по весьма важному делу видеть его.

Мать Дорофея отдает сестре письмо. Сестра уходит.

Мотовилов: Владыка прислал ответ: «Чтобы старица не беспокоилась, я сам у неё буду!» Этот ответ поставил игуменью еще в большее затруднение. Прошло несколько дней, а Владыка не ехал, и как ни жалела матушка Дорофея, но сама ехать после ответа Владыки не осмеливалась и писать ему уже не решалась.

о. Василий: Как быть?! Елена Васильевна, предложила невзирая на предостережения, ехать. Помня слова батюшки: «Поклонитесь Владыке в ножки, он вам всё сделает!» — что значило, чтобы мы лично были у архиерея, а батюшке же Серафиму всё хорошо было известно.

Мать Дорофея: Не знаю, как уговаривать, останавить?!

о. Василий: Будь что будет! (обращается к залу) Елена Васильевна взяла просфоры, Батюшкой присланные, и прошение. Я пошёл, из булочной горячий, только что испеченный хлеб взял, как приказал мне батюшка, и также прошение о перемене обветшалого антиминса. Что же, как батюшке угодно будет, всё так и случится!

Уходит о. Василий. Мать Дорофея смотрит вслед.

Негромко звуки природы, пение птиц.

Мать Дорофея уходит.

Явление Тридцать Шестое. о. Нифонт

Негромко звуки природы, пение птиц.

Мотовилов.

Выходит о. Нифонт.

Мотовилов: По своему смиренномудрию предваривши настоятеля поклоном, старец Серафим приветствовал его по обычаю иерейскому братскою любовью. Отец же игумен Нифонт, ублажая старца за его подвиги, вместе с тем передал ему мысль братии, которая по строгости своего воззрения не одобряла, что Серафим принимал к себе людей всякого пола и рода, хотя и для спасительного назидания.

о. Нифонт: (обращается к залу) Особливо тем соблазняются, что оказывает милостивое попечение сиротам дивеевским.

Молчание.

Мотовилов: Игумен Нифонт любил и уважал старца Серафима и держал к нему такую речь единственно потому, что братия соблазнялась.

о. Нифонт: Старец снова упал ко мне в ноги. «Не предавайся на будущее время ложным внушениям, — сказал батюшка мне, — И не принимай от братии всякого слова на ближнего без рассуждения. Ты пастырь, — не позволяй же всем напрасно говорить, беспокоить себя и путников, идущих к вечности. Ибо слово твое сильно, и посох, как бич, для всех страшен».