Пьеса «Реанимация»

2 врач. Кариес точно есть.

Главврач. Ну так лечите! Мы врачи, мы лечить должны.

2 врач. Но он же в коме, без сознания.

Главврач. Вот и хорошо, он даже боли не почувствует. Несите его в кресло и как-нибудь там приспосабливайте. Кариес — это серьезно, он все зубы потерять может. Какая у него страховка?

2 врач. ОМС и добровольная, с платиновой карточкой.

Главврач. Тем более! Немедленно к стоматологу… И посмотрите, что там еще может быть. Аппендицит у него удаляли? Нет? Так займитесь. Не надо ждать перитонитов. На стол его. У нас медицина, нам каждый пациент дорог. И чем дороже, тем лучше. Здесь что?

2 врач. Близорукость.

Главврач. Вызывайте окулиста. Пусть посмотрит, лечение назначит, очки выпишет. Вы клятву Гиппократа давали, вы о больных заботится обязаны. И о больнице. Всех к стоматологу, окулисту и невропатологу. Искать, находить и лечить! И подумайте о назначении физиотерапии и лечебной физкультуры, люди без движения неделями лежат, у них мышцы атрофируются, а вы на это спокойно смотрите. Не надо экономить на больных, у них страховка… Скоро кончится. Всё. Смотрим дальше.

Уходят.

Сцена пятая

В палату вкатывают нового пациента.

Серый. В нашем полку прибыло. Это кто-же там такой красивый?

Из-под простынки высовывается женская голова.

Голова. Не смотрите на меня. Я плохо выгляжу. Меня КАМАЗ переехал.

Серый. Да уж, вижу. А чего это вы под него, мадам, залезли?

Голова. Я не слышала. У меня айфон последней модели. И наушники. Там, в ушах. Глубоко. Их хирурги вытащить не смогли. Теперь придется новые покупать.

Серый. Или не придется.

Голова. Не говорите так. Я тут ненадолго. У меня показ. Уже каталог прислали.

Серый. Новая коллекция одежды на… камбалу?

Голова. Почему на камбалу?

Серый. Так вас же вон как КАМАЗом раскатало. Теперь вам только если платья на камбалу. Плоский крой. Как у сковородки.

Голова. Я скоро отсюда выйду. А вы — не знаю. Я не сама придумала, мне сказали. Врачи. Я слышала. Сказали — эта здесь ненадолго.

По сцене очень быстро провозят каталку. Рядом, топоча, бегут врачи с капельницами.

Врачи. Мы теряем его! Теряем!

Ровно через секунду не спеша, вразвалочку, везут обратно.

Серый. Они потеряли его…Вот так все и бывает.

Голова. Фу на вас! Я не такая. У меня все по-другому.

Серый. У всех по-другому. А в морге мест нет.

Семен Иванович. Зачем ты ее пугаешь?

Серый. Не люблю дешевых бодрячков. Я тут насмотрелся за сорок дней. И на таких модных фифочек. И на звезд тоже. Их привезут, в чем душа держится, а в интернете пишут — легкий насморк. Аппараты вкруг подключат, капельниц понавешают, а их агенты слухи опровергают и интервью раздают про то, что скоро дело на поправку пойдет, а сами билеты на концерты продают, успевают. Они в морге умудряются трупу носик припудрить и на афишу отфотографировать, чтобы благодарным зрителям впарить.

В прятки со смертью играют, убегают… думают залезть как дети под одеяло, чтобы она не заметила и мимо прошла. Как будто она их не найдет.

Семен Иванович. Может ты и прав. Может не надо… прятаться. Незачем прятаться…

Серый. Прятаться не надо, но и торопиться не следует. Не верь, не бойся, не проси! Один хрен ничего не выпросишь! Живи, пока живется…

Поворачиваются на шум.

Смерть ведет в глубине сцены старика, тот упирается.

Смерть. Пошли-пошли. Пора уже.

Старик. Не хочу. Мне рано.

Смерть. Какое там рано? В самый раз. Без году сто лет. Мхом весь взялся, как старый пень, труха сыплется. Никаких радостей — ни поесть, ни поспать, ни на горшок сходить — болячки кругом и боль. Ведь ночью, криком кричишь! Не жизнь, сплошная мука.

Старик. Все равно рано. Мой отец до ста восьми дожил. И я хочу. Хотя бы год еще… Месяц…

Серый. Видал. И этот не хочет. Еле ноги волочит, а не хочет. Никто не хочет. И я — не хочу.

Семен Иванович (отходит к своей койке, смотрит задумчиво, говорит, чтобы никто не слышал.) Никто… А я, кажется, хочу.

Подходит Серый

Серый. О чем грустим?

Семен Иванович. Так… Плохо все.

Серый. Не переживай. Здесь всем не хорошо. А будет еще хуже. Живи одним днем. Вот этим. Сегодня ты — есть. А завтра от аппаратов отключат и ящик.

Семен Иванович. А может это и к лучшему.

Серый. Что?

Семен Иванович. Ящик. Семьи — нет. Денег — нет. Недвижимость поделили. Друзья предали. Любимые отвернулись. Никому я на этом свете не нужен.

Серый. На том — тоже.

Семен Иванович. Зачем жил?

Серый. Затем, чтобы помереть. Мы все живем, чтобы помереть. Каждый день на шажок к смерти. Топ-топ… Дни рождения празднуем, еще на год приблизившись. Такие все странные оптимисты. Свечи радостно задуваем, вместо того, чтобы их слезами гасить. Было двадцать — стало сорок. Потом пятьдесят. А кто-то не дожил. Так что, зачем расстраиваться — никто этого еще не минул. Вот кабы можно было избежать, тогда было бы, о чем расстраиваться. Хотя… все-равно подольше хочется…