Песчаное небо (СИ)

Я как в воду глядел! Нет, первую треть они проскользили как лебеди, любо-дорого — но потом у Малыша выскользнула первая опора. Я не понял, как он умудрился удержать равновесие, но этот дессмийский эквилибрист лишь качнулся из стороны в сторону. Капитан при этом инциденте вообще не шелохнулся.

А потом началось… вторая выскользнувшая опора заставила ноги киборга поехать вправо, а корпус — влево. Через секунду Малыш представлял собой тускло бликующий вентилятор, к тому же празднично искрящий: летел он сперва кубарем, нелепо взмахивая плетьми ног, затем — сгруппировавшись — юзом, сильно забирая вправо. Затем он с размаха вонзил две свои ноги в камень, рывок получился сильным — их из камня вырвало, он опять завертелся, высекая струйки искр…

Переведя ошарашенный взгляд на далеко обогнавшего киборга капитана, я увидел, как его разворачивает — вот этого я и опасался больше всего. Фарч уже практически спустился, когда тело его подпрыгнуло на очередной кочке, изломилось, и перевернулось. В результате этого кувырка ноги лаугха оказались под диском, и, видимо, приклеенный к одежде, камень дребезжал и волохал их во все стороны. Вскоре диск оторвался, и, как огромная монета, кренясь, покатился куда-то вбок. Метров через десять Фарч опять закувыркался — и я на миг закрыл глаза. Подземелье Краптиса воистину оказалось тропой смерти, адом старины Данте. Будь проклят день, когда я услышал этот чертов маяк.

К Фарчу уже неслись: со скоростью пули, настигали капитана опомнившиеся кверки — вдвоем, безмолвно — как тени. Ну да, страха ведь они тоже лишены — надо было им ехать вместо Малыша, толку было бы больше.

Маленький вурв, перетаптывающийся внизу спуска, бдительно отслеживал каждый звук. Я испугался, что он будет на лету подправлять падение капитана, а может даже и вскочит на него — но тот лишь вовремя отпрыгнул с дороги. Малыш, тем временем, свернулся в шар, а потом снова начал семенить и вздрыгивать ногами, все так же напоминая искрящий пропеллер — у меня мелькнула мысль, что это ополоумевшая Севи заставляет его барахтаться и тормозить на полпути, вместо того, чтоб спокойно катиться шариком. Малышу здесь сильно не везло с приземлениями, и ошибки крылись не в его дессмийских мозгах, а в глупых инструкциях экипажа. Ну и Краптис подсовывал ему одну свинью за другой.

Я бросился бы к Фарчу, если б смог — но мне оставалось лишь лежать пластом, и наблюдать, как его подкидывает на неровностях. На него, оказывается, перед отправлением снова надели скафандр — и это сильно оберегло капитана от содранной кожи, но лицо его превратилось в кровавую маску, если я это себе не напридумал в эдакой тьме…

Кверки настигли Фарча — и тут же псевдокаменный диск выскользнул из-под Абвира — он сильно перевесился набок, стараясь дотянуться до лаугха. У Севи тоже диск стал выскальзывать из-под ног, но она предпочла отпустить Фарча, нежели навернуться самой.

Мне очень повезло, что кверкам чужды приступы ярости — если они прибегают к рукоприкладству, то либо в воспитательных, либо в предотвращающих серьезный конфликт целях. Они бы легко могли сорвать злость на мне — за то, что я спустился благополучно, например. То, что я при этом поседел до корней мозгов — их вряд ли заинтересует. Однако, остановившись, Севи обратила на меня внимания не больше, чем на развешанные провода. Она тут же бросилась обратно, и занялась диагностикой лаугха. Вторым мимо меня прокатился Малыш, и — наконец — вдали затих Абвир. Скафандра, кстати, он не надевал — это мне удалось разглядеть.

Малыш, прекратив катиться, встал, покачиваясь и содрогаясь, как пьяный. И тут же осел — ноги его не держали. Больше половины висели плетью, остальные вихляли и конвульсивно сокращались. Вот это уже полный швах — и как мы пойдем дальше? Севи направила на киборга свои рыбьи глаза, и не отводила их, пока Малыш не опустился на камни и не затих. Даже конвульсии прекратились.

С горы тем временем скатывались малыши — один за другим, но не гуськом, а хитро — косой вереницей, видимо, и они падали иногда, и, в случае таких падений, у едущих сзади препятствий на пути не возникло.

Пара вурвов везла наши вещи. И — как ни странно — именно их траектория аккуратно устремлялась к врачу с пациентом. У меня забрезжила мысль, что вурвы не так глупы, как нам могло показаться вначале. Хотя, имея абсолютный слух, нетрудно запомнить, где гости начали спуск, и — тем более — услышать, чем этот спуск для них закончился. А может они — как летучие мыши — ориентируются не только на слух.