Песенка для Нерона

— Что, это мелкое греческое ничтожество? — спросил я. — Провалиться мне, а с виду ему и из паутины не выбраться.

Тут, к счастью, они оставили нас в покое и убежали. Я подождал, пока они не скроются из виду, потом кивнул Луцию Домицию и мы прогулочным шагом пересекли двор, как будто разминались после плотного перекуса. Что лишний раз доказывает: если ты выглядишь так, будто делаешь что-то, чего тебе делать не полагается, на тебя начинает кидаться каждая собака. Вид надо иметь деловой, занятой и скучающий, и тогда ты становишься невидимым.

Я бы охотно притворился, будто поиск каптерки был частью моего первоначального плана, и что я установил ее местонахождение, исходя из общих принципов и сразу направился прямо туда, как пес по следу ласки. В конце концов, вас там не было, и вы бы сроду не догадались, что я вру. Но опять-таки, я не похож на тех, кто пишет историю, и рассказываю все, как было, а не как должно было быть. Правда же заключается в том, что заслышав приближение толпы солдат, я дернул первую попавшуюся дверь и вытянул счастливый билет.

Странное это место — каптерка. Не думаю, что есть еще в мире места, где можно увидеть столько совершенно одинаковых вещей. Тут были стопки идентичных одеял, ряды идентичных лопат, груды идентичных сапог, и целая стена, занятая полками с идентичными шлемами, мечами, нагрудниками, поясами (все свернуты, как целое войско гигантских улиток), колья для палаток, крючья для котлов, чехлы для щитов, налучи — буквально все вещи, какие я ожидал увидеть и еще множество штук, которых нипочем бы не узнал (— Что это за хрень? — спросил я, указывая на стойку с отполированными железным штуковинами. — Запасные храповики для катапульт, — ответил Луций Домиций. Откуда он это знал, я понятия не имею) — и каждая из них ничем не отличается от соседней, начиная с кольев для частокола и заканчивая ложками, все аккуратно рассортировано и все на своем месте, чтобы писец квартирмейстера мог не глядя взять то, что ему нужно. Забудьте акведуки, триумфальные арки и золоченые колесницы, влекомые четверками белоснежных лошадей. Стоит мне задуматься о сути империи, как у меня перед глазами встает эта картина: каждая вещь, какая только может придти в голову, и притом в сотнях и сотнях экземпляров.

— Хватит стоять, разинув рот, — сказал Луций Домиций. — Хватаем, что надо, и убираемся отсюда.

Я было подумал, что мы тут одни, но увы: из задней комнаты появился огромный мужик и злобно уставился на нас.

— Ну? — произнес он.

Это было нехорошо, но я оказался на высоте.

— Этому парню нужен полный комплект обмундирования. Все, что положено.

Здоровяк посмотрел на меня так, будто я рехнулся.

— И что? — сказал он.

Я этого не ожидал.

— Так, — сказал я. — Это же склад, верно?

— Да, это склад. А где ваше требование?

Решающий момент. Перед нами стоял крупный парень, но вдвоем с Луцием Домиций мы, возможно, и справились бы с ним. И он не ожидал проблем, а это уже полдела. Поэтому да, мы могли вырубить его, похватать, что надо, и сделать ноги, но почему-то я решил не испытывать удачу так нагло. Значит, надо было уболтать этого козла.

— Нет времени на эту ерунду, — сказал я резко. — Можешь разобраться с центурионом позже.

— Херня, — сказал он. — Ты знаешь правила. Нет требования — нет выдачи, — он посмотрел на меня. — Что-то я тебя вроде как раньше не видел, — добавил он. — Из какого подразделения?

Я почувствовал, что Луций Домиций напрягся, но момент, когда удар в голову мог оказаться жизнеспособным деловым предложением, уже прошел. Он смотрел на нас эдак искоса, и преимущество неожиданности мы потеряли. Я недостаточно владел армейской болтологией, чтобы обдурить мужика, а от всех мирских благ нас освободили при задержании, поэтому и подкупить его мы не могли. Соблазнительно было просто повернуться и рвануть наружу, но, к счастью, мне хватило здравого смысла не поддаться. Кроме перечисленных вариантов в голову ничего не приходило.

Как выяснилось, ничего страшного, потому что Луций Домиций внезапно рявкнул самым римским голосом:

— Имя и должность!

— Марк какой-то там (убей меня бог, если я помню), должность: сержант-каптерщик. Я заметил, что он встал по стойке «смирно», сам того не заметив. Тем не менее Луций Домиций кривил рожу. Он подошел к парню на шаг ближе.

— Ты знаешь, кто я? — тихо сказал он.

Парень уставился на него. Бедолага, он прямо окостенел от страха.

— Нет, господин, — сказал он.

— Так оно даже лучше, — сказал Луций Домиций. — Кто твой командир?

Тот пробормотал какое-то имя.

— Хорошо, — сказал Луций Домиций. — Я прослежу, чтобы ты получил нужные бумажки. А теперь слушай меня, солдат, — продолжал он. — У меня нет времени объяснять, а тебе лучше не слышать, что я могу сказать, поэтому пропустим. Один комплект обмундирования, да найди мне по размеру. Мне и так хватает забот, чтобы еще трусить по Сицилии в сапогах на два размера меньше. Понял?

Казалось, глаза сержанта в любой момент могут выскочить из глазниц, а руки у него тряслись, но он покачал головой.

— Прошу прощения, господин, — промямлил он. — Но мне нужна бумага. Иначе…