Песец

Сердце обливалось кровью. Как все это на ребенке скажется? Лучше и не думать. Не в добрый час она решила рожать, но не она выбирала время.

– Он мог бы уйти в пустыню до ареста, – пояснила она, все так же глядя куда-то мимо Ахмеда, в темное окно. – Но теперь – нет. Позволить преступнику перед всем миром бежать? Чтобы народ стал сомневаться еще и в силе Конторы? Нет, Ахмед. Органы стоят на страже закона, и правосудие неотвратимо, кем бы ни был преступник. Будет суд и казнь.

– Казнь? – немолодой король покачал головой. – Он же твой брат, Салима.

– Я знаю это не хуже тебя, Ахмед, – в голосе не было жалости. – Я первая взяла его на руки после акушерки. Я не спала над ним ночей, кормила смесями, пеленала, как собственное дитя. Долгие годы он был для меня единственным родным человеком.

– Так пощади его.

Она посмотрела на короля искоса, и от ее взгляда по спине невольно пробежали мурашки.

– Скажи мне, Ахмед, – пальцы не отрывались от стенок пиалы; к чаю она так и не притронулась, – будь ты координатором, пощадил бы того, кто едва не привел Землю на грань гибели?

Ахмед кашлянул и признался:

– Нет.

– Вот видишь.

– Я – нет, Салима, – уточнил он. – Однако ты – женщина, ты – сестра. У тебя мягкое сердце. Фейсал идиот, но он не желал того, что произошло. Он заботился в первую очередь о тебе, пусть неумело. Он не хотел твоего брака с неверным, потому что считал, что это опозорит семью, он беспокоился о твоей репутации…

Салима невесело фыркнула.

– Ну, разумеется! Брак с неверным подорвал бы мою репутацию, уж конечно, сильнее, чем ребенок без отца!

Ахмед осекся.

– Что? – голос черствого короля дрогнул. – Ты беременна? О Всемилостивейший!

– Даже не думай меня отговаривать, – жестко произнесла она. – Все, что я могу сделать для репутации семьи – уйти с поста. Закончу войну, так и поступлю.

– Мальчик? – только и спросил Ахмед.

Трудно не понять: с одной стороны, король не решается отказать родственнице и ее ребенку в доме, с другой же – любой из принцев может в свой черед стать наследником, а незаконный наследник – последнее, что нужно Ахмеду. Не давать мальчишке титул принца? Своя же семья не поймет: либо он аль-Саид, либо нет, паллиативам тут места не должно быть. Мать, даром что дряхлая старуха, такой скандал закатит, что никакие войны рядом не стояли – она ведь обожает Салиму.

– Девочка, – она снисходительно усмехнулась. – Не волнуйся, Ахмед. И фамилия ей не нужна, отцовской хватит.

– Прости, Салима, – ему было неловко оттого, что она прочла его мысли, и стыдно за свой эгоизм. – Ты мне не чужая. И эта… девочка – тоже. Вам найдется место в моем дворце, не сомневайся.

– Надеюсь, – губы тронула легкая, едва заметная улыбка, – что моя дочь обретет дом в Эр-Рияде. Бабке с дедом я ее не отдам. Они сына залюбили до такой степени, что он предпочитал находиться в четырех тераметрах от них; у внучки вообще шансов нет. Пусть она будет под твоим покровительством.

«Райское сияние» с Ртхинном Фййком на борту подошло на тринадцатый день. На четырнадцатый появился тсетианский эсминец «ВР-13» с координатором Амбринну. Союзники не желали пропустить исторический момент. На горизонте ненавязчиво маячил хантский наблюдатель, благоразумно не пытаясь вмешиваться.

Криййхан Винт чувствовал себя не особенно хорошо и от поездки отказался. Ртхинн Фййк с готовностью вызвался заменить его в этой миссии. Втайне он надеялся повидаться с Салимой. Но потянулись последние минуты пятнадцатых суток, а Салимы не было. Джеронимо Натта пожал плечами: он вообще не слышал, чтобы глава ООН была намерена присутствовать. Она отдала взвешенный приказ, но любоваться его исполнением не собиралась. Явно не то зрелище, которое полезно будущему ребенку. Возможно, ради фиксации исторического момента стоило бы делегировать заместителя, но по союзным мирам уже разошлось известие, что первый претендент на пост координатора Владимир Каманин трагически погиб вместе с адмиралом Шварцем. По этому поводу поступило несколько соболезнований. Лишь адмирал т’Лехин ничего не сказал о Каманине. Он-то был в курсе, какая потеря для нее более тяжела.

Разумеется, за пятнадцать дней успели не все. На планете оставались слабейшие – те, ради кого некому было драться за место на корабле: одинокие женщины, сироты, старики. Джеронимо Натта разрешил продлить эвакуацию еще на два дня. Т’Лехин молча фыркнул. Уходящие корабли старались как можно скорее миновать зону обстрела его линкоров. Эасцы пытались подраться, когда он разнес на куски одну из трирем, о тьме на борту которой сообщили монахи. Потеряли еще одну и заткнулись. Попросили, чтобы монахи следили за посадкой, дабы избежать досадных инцидентов. Группой монахов, посланной вниз по их просьбе, руководил мересанец. Странные это были монахи, вооруженные до зубов и не стесняющиеся пускать оружие в ход. Огонь открывали по малейшему подозрению. Чем дальше, тем чаще колдуны и их прихвостни пытались проникнуть на корабли. В стайке подростков, спешащих к трапу и расстрелянных из огнеметов, из восьми оборвышей трое оказались замаскированными колдунами.