Песец

Салима прищурилась. Вот это взгляд координатора, мысленно одобрила Оливия. А то распустила нюни: не хочу, не могу…

– Как ты полагаешь, Оливия, – гладя Малику по пушистой головенке, задумчиво произнесла она, – сумею я убедить Ртхинна Фййка, что это его ребенок?

Оливия восхищенно рассмеялась. Боже, что за счастье! Подруга вновь становится похожа на живого человека.

– Не вопрос! Ты и адмирала т’Лехина убедишь, что это его ребенок.

Салима подняла бровь.

– Но у нас с т’Лехином ничего не было.

– Да какая разница? Все равно убедишь! Тут ведь главное не то, возможно ли такое физически. Главное – сила убеждения! – она опять засмеялась.

У входа ее встретили сыновья, подхватили под руки с двух сторон.

– Мам, я за тебя голосовал!

– И я!

– И вы, – с упреком проговорила она.

– И Ахмед тоже, да вообще вся семья.

Вот так оно и бывает. Притупили бдительность, а сами… И ведь ни одна зараза не сказала о том, что затевает Оливия. Знали и молчали!

– А сестричка-то на меня похожа, – заметил Фахим, наклоняясь к малышке.

– Глупости, – снисходительно уронил Фархад, – на меня.

– Разуй глаза, братец! Вылитый я в детстве.

– Видел я тебя в детстве – противный мелкий мальчишка, ничего общего.

– А ты…

– А меня ты не мог видеть, – хмыкнул Фархад.

– Не-ет, не на вас она похожа, – протянула Салима. – Вы оба в отца удались.

– Это я удался, – тихо хихикнул Фахим. – А Фархад не удался.

– Э-э, братец, притормози!

– Так, всё, – она остановилась перед зеркалом и поправила перевязь с ребенком. – Хотите – ступайте в зал, хотите – продолжайте выяснять отношения, как дети малые.

Великий эмир хлопнул капитана ГС-флота по плечу:

– Пошли к нашим.

Самочувствие было отвратительным, настроение – ерническим. Она вышла к собравшимся с Маликой на груди, прикрывая дочери глазки от фотовспышек. Чуть поклонилась в сторону инопланетян, сидевших рядом с господином Веранну, отметив, как загорелись глаза т’Лехина. Глаза Ртхинна скрывались за темными очками.

– Я благодарю наших друзей и соседей за помощь и внимание. Что же касается моих дорогих соотечественников… Не стану лгать, что счастлива быть избранной, я к этому не стремилась, все произошло помимо моей воли. Но ваше доверие греет мне сердце. Я люблю свой народ и выполню свой долг перед ним.

Речь, по сути, была закончена. Она ее не готовила. Она вообще не собиралась выступать. Да и к чему толочь воду в ступе? Представляться послам? Распинаться о своих политических планах? Ее и так все знают, и политика ее известна.

– Когда в следующий раз вы будете недовольны моими решениями, – сказала она, – вспомните: вы сами этого хотели.

– Не будет такого никогда! – крикнула Оливия, и зал поддержал ее, рукоплеща.

– Кстати, – добавила Салима, ехидно улыбаясь, – на банкет не надейтесь, мне надо кормить ребенка.

Банкет организовала Оливия – как и все остальное, без ее ведома. Она не пошла пировать. Пусть Оливия сама празднует с официальными лицами успех своей грандиозной постановки. Но Салиме все же пришлось проявить внимание к координаторам и их представителям. Завтрак с Амбринну, обед с т’Лехином, ужин с Ртхинном. Она и думать забыла о вчерашней шутке с Оливией, но вспомнила вдруг, когда шитанн игриво спросил:

– И что это у нас за чудо? – погладив спящую крошку.

И она, чуть прикрыв веки, чтобы не выдать озорные огоньки в глазах, ответила:

– «У нас» – верные слова, господин Ртхинн. Это ваша дочь.

Посланник аж пошатнулся. Веселье вмиг исчезло с лица.

– Это… Но такого не может быть!

– Так полагают, – она неопределенно качнула головой. – Однако факт налицо, – и сунула девочку ему в руки.

– У нас не бывает детей с землянами, – прошептал он, не смея шевельнуться, чтобы не разбудить малышку.

– А что, многие пробовали? – насмешливо поинтересовалась она. – Кажется, последнюю тысячу лет контакты между нашими мужчинами и женщинами были сведены к нулю.

– Ну, – он смутился, – ведь с кетреййи детей не бывает, а вы генетически почти кетреййи.

– Почти – еще не значит идентичны, – заметила она. – Такая маленькая разница, и такой огромный эффект. Забавно, не правда ли, господин Ртхинн?

Забавно? Он не находил в этом ничего забавного. Ртхинн застыл с малышкой в руках, в глазах – оторопь и непонимание.

– Ну что же вы замерли, господин Ртхинн? – иезуитски улыбнулась Салима. – Обнимите девочку, пощекотите, что ли. Она ведь вам не чужая.

– Сотня червей могильных, – выдавил он. – Что теперь делать?

Что угодно. Сейчас с ним можно творить что угодно. Можно его добить. Ребенок не от жены для шитанн – это конец всему. Позор перед соседями, минус рейтингу клана, оборвавшаяся карьера. Можно шантажировать его. Потребовать новых уступок, тридцать процентов планетного валового продукта в качестве алиментов… Вот только незачем. Все, что Салима хотела получить от Рая, она уже получила в прошлый раз. Лишь шаловливая радость плясала глубоко внутри: поверил, поверил! Она засмеялась.