Песец

– Нет, – Аддарекх сделал отрицательный жест. – Мастера – только шитанн. Мастеру соображать надо! Если работа у кетреййи хорошо идет, его переведут на более сложную и ответственную, будут больше платить. Но в руководство – ни-ни. Для каждой должности – свой ценз на коэффициент интеллекта, и они его не проходят.

– А если вдруг пройдут?

– Пройдут – добро пожаловать. Но не проходят. Это же кетреййи. Их сила – не в интеллекте. Да и зачем им в мастера рваться, вешать себе на шею ответственность, переживать за свой участок, проблемы решать? Средний мастер получает меньше хорошего работника.

– Выходит, что и шитанн выгоднее за швейной машинкой спину гнуть, чем руководить участком?

– Не-ет, – усмехнулся Аддарекх, – ни одна девка шитанн не пойдет сама сайртаки строчить. Если ей шитье нравится, будет дома им заниматься, как хобби, но не на работе. А то весь клан засмеет: отбиваешь хлеб у кетреййи!

– Ну, хорошо, – кое-что прояснилось. – А дальше? Когда возраст возьмет свое, работать станет тяжело. Как у вас в Раю с пенсиями?

– Пенсия – это что? – уточнил Аддарекх. В английском языке для него еще оставалось много незнакомых слов.

– Деньги, которые государство выплачивает старику или больному, – объяснил Йозеф.

Шитанн хмыкнул.

– Похоже, это ваше земное изобретение. У нас государство ничего никому не выплачивает. Только военным и страже компенсирует медицинские расходы по ранениям и при увольнении выдает разовое пособие. А для всего остального есть кланы, не будет же центральная администрация вмешиваться в их дела. Если человек за свою жизнь не сумел себе на старость заработать и родные не могут его поддержать, значит, будет жить за счет клана при чьей-то семье.

– Любопытная система, – пробормотал Йозеф. – А когда принято уходить на пенсию? Ну, то есть, на отдых?

– Уйти-то? Да в любой момент можно. Тяжело – уходи.

– Тогда и молодой может уйти, – заметил он. – Скажет, тяжело. И будет всю жизнь на шее клана сидеть.

– Без причины не будет, – Аддарекх покачал головой. – Если кетреййи трудно работать, то он и кровь давать не может. А молодому и здоровому с бусами на шее рассекать – позор. Их с работы не выгонишь. Уходят, только когда медики уже велят бусы надеть. А порой все равно не уходят. У нас люди любят свою работу. Работа должна приносить удовольствие, иначе что это за работа? Каторга одна.

– Прямо все-все свою работу любят? – не поверил Йозеф. – И уборщицы тоже?

– Конечно, – у шитанн сомнений не было. – В уборщики идут те, кто любит наводить чистоту и порядок. Знаете, сколько таких среди кетреййи? Вы просто не понимаете, как они мыслят. Для них сделать из грязного чистое – это что-то вроде волшебства, которое они творят своими руками, действо со зримым и красивым результатом.

Йозеф вздохнул. Почему-то ему казалось, что Хеленке не понравилось бы быть уборщицей. Найдет ли она себе работу по душе?

– Аддарекх, а что делать, если кетреййи не знает, какую работу выбрать?

Он ухмыльнулся.

– Так обычно и бывает, адмирал. Кетреййи мало чего знают, даже о себе самих. Есть профессиональные центры при школах, они помогают сориентироваться. Тесты, беседы… Иногда пожилые шитанн четко видят среди молодежи тех, кто склонен к тому или иному. Для меня это – непостижимое умение, но я так понял, что Эйззу еще в детстве старый капитан приметил.

Йозеф, сделав паузу, задумался.

– Разрешите вопрос, адмирал? – аккуратно осведомился шитанн.

Гржельчик покосился на него.

– Хочешь знать, зачем вдруг любопытствую? – спросил обреченно. И гадать нечего, внезапный интерес к судьбам кетреййи не мог оставить Аддарекха безразличным. – Ты дочь мою видел, лейтенант? Дура дурой. На Земле ей ловить нечего. А по космосу со мной болтаться всю жизнь… Жизнь окажется либо короткой, либо несчастной. Вот у тебя есть дети, Аддарекх? Ты бы на моем месте отпустил дочь на чужую планету с женатым мужиком моего возраста?

У Аддарекха сдавило горло. Если бы дочки были живы, он сделал бы все ради их счастья. На другую планету, с неподходящим мужиком – все, что угодно, лишь бы были счастливы.

– Ваша проблема, адмирал, – проговорил он, судорожно сглатывая и проталкивая вставший в горле комок, – это не проблема вовсе… Пока ваша дочь жива… сделайте, как она хочет.

Йозеф уставился на задрожавший подбородок шитанн. Спохватился, вытащил бутылку из сейфа, булькнул в стакан, пододвинул лейтенанту. Тот вцепился было в граненый цилиндр, но мука исказила лицо.

– Н-не могу, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. – В тот раз напился – только хуже стало.

– Аддарекх… у тебя дочка умерла, что ли?

Он не мог говорить. Откроет рот – разрыдается. Пряча предательски влажные глаза, он показал Гржельчику три трясущихся пальца.

Йозеф включил переговорник.

– Старший помощник, быстро ко мне. И самокрутки свои прихвати. Не жмись, я знаю, что у тебя есть!

Бот с епископами сновал туда-сюда, от одного мересанского корабля к другому. Василиса задумчиво следила за его изображением на экране рубки. Она знала, что делают священники.

– Надо их и к нам пригласить, – промолвила она наконец.