Песец

Т’Бокохан и т’Доррен глаз на него не поднимали. Ждали приговора и проклятия. Только как язык повернется проклясть их, когда совсем недавно командующий Гржельчик и райский адмирал чуть не устроили между собой то же самое? Просто тех удалось остановить, а этих – нет. Виноваты не они, они – всего лишь жертвы дьявола. Да, не будь меж ними личной неприязни, тьма не нашла бы трещины, куда вбить клин. Но не казнить же за неприязнь, мало ли кто кого не любит. Кроме того, горстка капитанов – это вся аристократия, все, на кого т’Лехин может опереться. Снять головы еще двоим? Т’Доррен был с ним с самого начала, без его помощи не удалось бы спасти даже те двести миллионов, которые остались от почти трех миллиардов. Умный, инициативный, энергичный соратник. Дублер, за неимением лучшего. Т’Бокохан несамостоятелен, но неутомим и верен, приказы он выполняет всегда неукоснительно, надо лишь правильно их сформулировать. Лишиться этих капитанов – чересчур сильный удар по без того обескровленной Мересань.

– Возвращайтесь на корабли, – сухо буркнул он. – И ремонтируйтесь, как можете. Еще раз поссоритесь – казню обоих, разбираться не стану. И не мечом, на костер отправлю, как склонных прислушиваться к дьяволу.

Глаза в пол.

– Да, адмирал.

– У вас сейчас с рембазами проблемы, – вмешался Гржельчик, констатируя печальный факт. – Пусть наскоро приведут в порядок хотя бы половину двигателей и идут к Раю, в доки Генхсха. Я договорюсь, чтобы их приняли. Если будут себя хорошо вести, – добавил он с намеком.

Т’Лехин стиснул зубы.

– У нас нет средств на ремонт в чужих портах!

– Но у вас же нет своих, – пожал плечами Йозеф. – Не волнуйся, починят в долг.

– А вдруг не захотят?

– Алекс, – вздохнул он, – пусть капитаны скажут, кто их направил, вопросов не возникнет. Знаешь, сколько Рай должен Земле? Оба твоих корабля не стоят одного «Хана Соло».

Т’Лехин кивнул; к согласию примешалась горечь. Вряд ли Рай должен Земле больше, чем Мересань. А если и так, кровохлёбам хотя бы есть чем расплачиваться.

– Спасибо, – как он устал всех благодарить! Хорошо, что Гржельчик не кичится своими возможностями, его великодушие не демонстративно. Этот землянин нравился адмиралу, от него и помощь принять не унизительно.

– И еще кое-что, – сказал Йозеф. – Корабли надо освятить. И эти два, и те, кого пока не затронуло. Епископы готовы сделать все необходимое.

Т’Лехин встрепенулся.

– И после этого мы будем избавлены от подобных сюрпризов?

Йозеф покачал головой.

– Это гарантирует нам отсутствие сюрпризов лишь со стороны техники. Но если кто-то из капитанов, или стрелков, или пилотов сойдет с ума, техника подчинится управлению.

– Но что же делать?

– Снимать штаны и бегать, – т’Лехин аж вздрогнул: это выражение он прежде слышал от Шварца. – Не все на свете просто, Алекс. Надо держать себя в руках, следить друг за другом… и даже в этом случае мы не застрахованы от беды. Скоро должен прибыть кардинал Натта. И, пока он не урегулирует ситуацию, я с места не двинусь. Не хватало еще начать расстреливать своих же в виду у гъдеанских спутников орбитальной обороны!

«Песец» пристыковался к станции. Хайнрих Шварц был доволен. То, что к его прибытию станцию вылизали до блеска, его не удивляло, но про корабль могли забыть. Когда он в прошлый раз приехал из отпуска, пульт «Песца» запылился. Ну, мало никому не показалось. Видимо, урок усвоен.

Спутники наблюдения тоже стали поправлять. Хайнрих, конечно, облетел не все – периметр-то ого-го! – но там, куда он добрался, либо все было в порядке, либо велись восстановительные работы. Милая сердцу картина.

Вернувшись, он благосклонно кивнул инженерам:

– Молодцы, сволочи! Все, как надо. Даже трахнуть не за что, – он добродушно заржал и от избытка чувств похлопал по плечу попавшегося под руку нового инженера.

Сатиджад вежливо улыбнулся. Уж он-то знал: есть за что, есть. Но Шварц этого не заметит, пока не станет поздно. Сатиджад умел делать свое дело, не вызывая ненужных подозрений. Его наносолнышко никому не мешает, никак себя не проявляет. Оно не сработает, пока…

В глаза Шварцу он смотрел бестрепетно. Ни жалости, ни раскаяния; ни злорадства, ни предвкушения. К работе он относился без эмоций. Личные качества заказанного объекта не волновали одного из лучших мировых специалистов. Начнешь видеть в нем человека – провалишь дело. Это просто строка в ненаписанном техзадании.

Йозеф долго колебался. Он собирался принять судьбоносное решение, которое касалось не его. Он-то человек бывалый, в состоянии разобраться с любыми последствиями своих ошибок. Но если он ошибется в отношении Хелены, девочка останется беспомощна, а его рядом не будет.