Пешка королевы

Если удавалось заставить себя смотреть только на вышивку, то вполне получалось не нервничать. Да, я почему-то хотел понравиться этой девушке. Хотел – где-то глубоко в душе, так, что сам с трудом это осознавал. Может быть, мне как любому нормальному юноше моего возраста просто хотелось секса. Может, это было что-то сильнее – тогда я не понимал. Но я точно мог заставить себя успокоиться. Вдобавок, я все-таки знал, как вести себя с женщинами. Особенно когда они не лезут ко мне с предложениями приятно провести время в постели. Знал и мог взять себя в руки.

Я улыбнулся.

– Так далеко, что там даже не знают о магии.

Она ахнула, а потом рассмеялась.

– Да ты разыгрываешь меня, мастер Элвин! Таких миров не существует!

Улыбаясь, я посмотрел на нее.

– Я, может быть, и обычный человек, – продолжала Алия, – но даже я знаю, что магия пронизывает все миры. Этому учат в школе!

– В Нуклии есть школы?

Да, я тоже любопытен. Говорят, это общая черта всех волшебников – неуемное любопытство. Впрочем, обычно так считают люди, которые нас не любят.

– Да, для людей. Волшебники учатся у наставников. Или в Арлиссе – с тех пор как Повелительница его основала. Ты правда не знал? – хмурясь, она посмотрела на меня. Отлично, значит, про ментальную магию уже забыла. – Ты что же, и в Нуклии не был?

– Еще нет. Наставница считает, что мне пока рано. И я с ней согласен – я не лгал тебе насчет того, что лишь недавно стал учиться колдовать.

Алия молча изучала мое лицо пару мгновений. Потом сухо сказала:

– Просто ни один волшебник не признался бы в таком, мастер Элвин.

Она была права: неопытность – это слабость. Слабость для волшебника в Нуклии – это смерть.

– Может быть, – я снова обратил все внимание на вышивку. – Но, знаешь ли, скрыть это сложно. Ты уже несколько раз решила, что я пытаюсь тебя обидеть, хотя у меня даже в мыслях подобного не было. И все потому, что я плохо знаком с нравами нуклийцев.

Алия хмыкнула, потом, конечно же – я вел ее к этому – спросила:

– А каков тогда твой мир, мастер Элвин?

Я задумался. Наши с Алией миры слишком разные. В моем все решают деньги и происхождение. Аристократом в нем не станешь просто потому, что от рождения у тебя якобы есть какие-то способности. Если они и есть, аристократ найдет, как извлечь из них пользу. Для этого совсем необязательно тебя умасливать, достаточно приказать. Ты будешь делать все, что он захочет, за милости вроде безопасности, благополучия твоих детей и какого-никакого комфорта.

В моем мире, даже женись я на принцессе, все равно навсегда остался бы спутником. И Элизабет отлично это понимала, когда делала мне предложение. Все ее слезы, все ее унижение были лишь в просьбе – принцесса и впрямь готова была пасть в глазах окружающих за одно только предложение руки и сердца какому-то спутнику. Но возвысить меня этим? Нет, никогда. Выскочка, которому место в хозяйской постели – таким бы меня считали. И таким наверняка считали Рая; Шериада могла сколько угодно называть его своим представителем, но в глазах окружающих он спал с принцессой, и это было его главной обязанностью. Остальное – лишь каприз хозяйки.

Но ничего подобного я, естественно, Алие рассказывать не собирался. Нет, наготове у меня были легенды и сказки; чему я точно научился на Острове – так это тому, что женщины любят красивые истории. Неважно, сколько в них правды, лишь бы рассказ был складным, а в конце все было хорошо. Остров в моем представлении получился райским местом, где погода мягкая, не бывает изнуряющего зноя Междумирья, никто ни на кого не нападает ради удовольствия, где все чуть ли не равны. Говоря языком книжным, у меня получилась утопия, но Алия слушала, широко раскрыв глаза – и все сложнее было не смотреть на нее.

В какой-то момент мне в голову пришла безумная мысль: «Почему нет? Почему я должен себя сдерживать?»

Совершенно естественным казалось, когда, захваченный рассказом, я поднялся и прошел к ее креслу, остановился рядом. Она не заметила – я рассказывал какую-то из легенд – не помню, какую, но что-то про несчастных влюбленных. Женщины любят драму. И Алии тоже нравилась, так почему бы и нет?

Потом, до последнего не прерывая рассказа, я наклонился и поцеловал ее.

Она ответила. Может быть, от неожиданности, но я был уверен: я нравлюсь ей. Это было понятно без слов. Мы стояли теперь оба и целовались так жадно, что было совершенно естественно потянуться к завязкам ее платья…

Алия тут же меня оттолкнула.

Я чувствовал, как она при этом дрожит – трепещет, как пойманная в силки птица. Конечно, я тут же разжал объятья. В ту же секунду она отшатнулась. И напряженным голосом напомнила:

– Ты клялся.

– Конечно. Алия…

Она зажмурилась и выпалила:

– Уходи.

Я замер. Да, наверное, не стоило поддаваться желанию, но ведь и она определенно была не против. В чем дело?

– Пожалуйста, мастер, уходи, – повторила она. И снова: – Ты клялся.

Я зачем-то посмотрел на незаконченную вышивку.

– Алия…

– Пожалуйста!

Я вздрогнул: ее так напугало мое приближение, что она готова была расплакаться.