Пешка королевы

Слава богу, разговаривали мы не здесь: Алия отвела меня наверх, в комнату, похожую на гостиную – возможно, здесь принимали клиентов и снимали мерки. Вряд ли ведь это можно было делать внизу, в холле, правда? В этой комнате было уютнее и ярче: горел камин и одна-единственная свеча, не считая светильника – на столике с шитьем. Круглые пяльцы и открытая шкатулка с бисером стояли чуть поодаль.

– Чай, мастер? Прости, кофе и тем более шоколада у нас нет.

Я отказался. Мне и садиться не хотелось, но видно было, что Алия стоит из-за меня: по нуклийским обычаям высший по положению в обществе не только начинал беседу, но и предлагал сесть. Похоже, сейчас им был я.

Алия действительно села следом за мной. Держалась она прямо, спокойно, но я все равно чувствовал напряжение. И улыбнулся, чтобы показать свое расположение. Сказал дежурный комплимент и тут же заметил, как Алия насторожилась.

Не получалось с ней вести себя как спутник. Оно и понятно: для нее я сейчас играл другую роль. Но как же мне было в ней неуютно!

В итоге я почти оправдывался – тон мой звучал, во всяком случае, именно так:

– Я лишь хотел узнать, свободна ли ты?

– Свободна? – повторила Алия, отчего-то побледнев.

– Да. И, быть может, ты согласилась бы на приглашение погулять в садах на набережной?

Алия некоторое время молчала, а потом спросила, глядя в упор:

– Мастер, что тебе от меня нужно?

– Всего лишь твое общество. Мне захотелось тебя увидеть, но если это неуместно…

Она со вздохом перебила:

– Мастер, ты неверно понял. Я швея. Не куртизанка и не наложница.

Уже тогда мне следовало уйти. Мое присутствие очевидно ее оскорбляло, чего мне не хотелось, но как объяснить это девушке (а заодно и себе), мне так в голову и не пришло.

Поэтому я тоже сказал прямо:

– Алия, ты неверно меня поняла. Я…

Но она снова перебила:

– Учти, мастер, если захочешь меня купить, я напишу в договоре, что я против! – Сказано это было с таким чувством, что я опешил.

– Купить? Но мне говорили, в Нуклии нет рабства.

Мгновение мы смотрели друг на друга, и Алия вдруг расхохоталась. Живой искренний смех – слушал бы и слушал!

– Кажется, мы и впрямь неверно друг друга понимаем, – добавила она, успокоившись. – Мастер Элвин, волшебник не приглашает на свидание человека. Это дурной тон, тебя в Арлиссе засмеют. А что касается постели, то я не продаюсь. Извини, грубо прозвучало, зато правда.

– Я из Средних миров, – перебил я. – И у меня дома выразить свое восхищение красивой девушке считается нормальным. Я могу накинуть флер, если хочешь. Никто не узнает, что я волшебник.

Она колебалась, и я попытался соблазнить ее ресторанами – теми, которые любила Шериада.

Алия с улыбкой слушала, потом покачала головой.

– Мастер Элвин, ты очень странный маг. Прости, но это так. Я не могу уйти, мне нужно закончить вышивку к утру. Видишь? – Она показала на стол, где лежал множеством складок большой кусок ткани. – Это на всю ночь. Мне нужно работать.

Я должен был уйти или в конце концов спросить, когда она будет свободна. Вместо этого я подошел к столу и осторожно коснулся ткани, рассматривая. Рисунок вышивки нашелся рядом, как и шелковые нитки.

– Позволь тебе помочь?

– Нет-нет, мастер, эта ткань не терпит колдовства… – Алия замолчала, глядя, как я делаю первые стежки. – А…

– Моя мать была белошвейкой. Работы было слишком много, ей помогала моя сестра, а когда она болела – а было это часто, – то я. Ничего сложного в этом нет.

Действительно, понравиться пресытившимся аристократкам куда сложнее, уж поверьте.

– Мужчины в Нуклии не шьют, – заметила Алия помолчав. – У тебя на родине не так?

– Так. Когда у тебя есть выбор. Однако работа белошвейки и кружевницы хорошо оплачивается: мать умела плести кружева как никто. Но требовалось делать это быстро, и на вышивку у нее часто не оставалось времени, и тогда я ей помогал. Я не считаю помощь семье позором, какой бы она ни была.

Алия мгновение смотрела на меня, потом тоже склонилась над вышивкой. Но спустя пару минут не выдержала:

– Неужели у благородного волшебника не нашлось занятия поинтереснее, чем провести этот вечер во второсортном ателье?

Я сверился с рисунком.

– Значит, не нашлось. Передай, пожалуйста, бисер… Любопытно, мама держала вышивку в уме, а рисовала только для нас с сестрой.

Алия пожала плечами.

– Мадам тоже так делает. Просто я еще не привыкла. Эти узоры – ее визитная карточка, мне приказано сжечь схему, когда я закончу. И, видимо, теперь придется отрезать тебе язык, чтобы ты никому не разболтал.

Я искоса посмотрел на нее – девушка улыбалась. Что ж, в Нуклии это вполне могла быть не шутка.

– Тогда и руки тоже. Я же могу нарисовать. В сказках обычно еще глаза выкалывают.

– Вот и я думаю, что проще убить, – подхватила Алия. И тут же испугалась. – Ох, прости! Мне надо следить за языком…

– Не надо, – я тоже улыбнулся. – Хотя разговоры об убийстве для меня все еще звучат дико.

Алия усмехнулась. Мне пришлось незаметно уколоть свою руку иглой, чтобы заставить себя отвести взгляд от ее губ.

– Ты, кажется, добрый волшебник, мастер Элвин.

Неужели? Разве в Нуклии такие бывают?