Пешка в большой игре

Верлинов застопорил двигатель и повернулся к нападающим. В правой руке он держал специальный подводный пистолет, в стволах которого чутко спали две шестигранные «стрелки», подпертые особыми химическими зарядами. Крутаков был прав: оружие отличалось малой эффективной дальностью, к тому же правильно прицелиться на глубине сможет один пловец из пяти. Но Верлинов как раз являлся этим пятым.

Он действительно годился в дедушки прыгнувшим наперерез пловцам, он очень устал и чувствовал, что кислород на исходе, он не хотел убивать, но и не хотел быть убитым, он уже предупреждал и не был виноват в том, что его не послушались.

Под водой выстрелов не слышно, только тонкая цепочка пузырьков вылетает вслед за проснувшейся «стрелкой». Две цепочки обозначили направление смертельных траекторий, закончившихся кровавыми точками на плотной резине гидрокостюмов. Пловцы не завершили броска: распластанные тела медленно погружались в пучину.

Верлинов, изогнувшись, поймал за руку то, что ближе, подтянул к себе, взглянул на манометр. Баллоны почти полны. Сняв с убитого акваланг, Верлинов выплюнул загубник и вставил в рот тот, который еще секунду назад сжимали зубы Тимофеева.

Шутка мичмана сбылась: генерал Верлинов как бы поцеловался со старшим матросом Тимофеевым.

Все произошло очень быстро, мичман не сразу понял, что остался один. Потом мгновенную растерянность сменила дикая ярость. Он дал полный ход и заложил вираж, ложась на боевой курс.

Верлинов менял баллоны, когда СПЛ в который уже раз устремилась на него. Он только успел защелкнуть замки и рванулся в сторону, но какой-то выступ – головка болта, заклепка или леер антенны – задел бок, разорвал гидрокостюм и содрал кусок кожи. Сразу же вокруг расплылось багровое облачко.

Черт! Хотя это и не акульи места, но проклятые хищники вечно оказываются рядом в самый неподходящий момент!

Обладающий нулевой плавучестью, скутер висел на том же месте. Верлинов подплыл к нему, отмечая, что боль в боку мешает движениям и ограничивает свободу маневра.

«Надо кончать», – подумал он, крепко сжимая чужой загубник и ручки управления.

Когда «малютка», развернувшись, снова пошла в атаку, он выполнил уже удавшийся однажды маневр и оказался на палубе, крепко вцепившись в поручень.

Бешено вытаращив глаза мичману, он изобразил два жеста: резким движением пальца вдаль и ребром ладони по горлу. В ответ тот перехватил правой рукой сгиб локтя левой, потом ухватил себя за горло, а пальцем показал на Верлинова и вниз.

Ясно. «Утону вместе с тобой, сука!» или что-то в этом роде.

Верлинов, перебирая поручень, направился к корме. Здесь он вынул нож, отстегнул ножны и продел их специальным выступом в фигурную прорезь клинка. В ножнах было углубление, край которого имел заточку и, сходясь с лезвием ножа, образовывал встречные режущие поверхности.

Просунув импровизированные ножницы в узкую щель корпуса, Верлинов с усилием перерезал трос руля глубины. Выпростав отрезок, он с силой потянул, устанавливая перо руля в нижнее положение.

Мичман дал ход, лодка устремилась в глубину. Двигатели тут же умолкли. Не глядя на прозрачный колпак рубки, Верлинов запустил скутер, подвел его к корме, упер в черное клепаное железо и увеличил обороты.

Потребовалось время, чтобы преодолеть массу покоя СПЛ, но наконец «малютка» сдвинулась и заскользила вниз. Верлинов придал ей достаточное ускорение и отстал. На обзорную полусферу он так и не взглянул.

Глубина Эгейского моря достигает двух с половиной километров, но на шельфе острова Тинос гораздо меньше – около двухсот метров.

Верлинов повел скутер вверх и у самой поверхности лег на прежний курс. Вначале он планировал бросить все снаряжение на подходе к острову и вплавь добираться до берега. Сейчас понял, что на это не хватит сил. Поэтому избавился только от ставшего ненужным и сковывавшего движения акваланга, отфыркиваясь, вынырнул и долго дышал живым, опьяняюще ароматным воздухом. Но окружающий мир почему-то неуловимо изменился и уже не казался столь приветливым и ласковым, как двадцать минут назад.

Скутер медленно тянул обессиленное, кровоточащее тело генерала к берегу, он находился в полузабытьи и совершенно не представлял, как будет искать Христофора. Тот нашел его сам.

Владелец яхты «Мария», повинуясь неосознанному чувству, вглядывался через бинокль в отсверкивающую на солнце морскую гладь. Заметив скутер, он гортанно выкрикнул слова команды, загорелые мускулистые матросы отдали швартовы. Через десять минут Верлинова подняли на борт. Рискованное путешествие генерала завершилось.

– Добро пожаловать, – с сильным акцентом сказал черноусый Христофор. На нем был белый полотняный костюм и соломенная шляпа, он добродушно улыбался.