Пески Калахари

— В пятидесяти милях по берегу на север у нас есть поселок. С тюрьмой. В следующем месяце грузовик увезет тебя оттуда в Ораньемунд и сдаст регулярной полиции. Мы работники компании «Си-Ди-Эм» [20]. Моя фамилия Паттерсон. Пожалуй, нам пора ехать.

— Отвезите меня сейчас туда, — попросил Стюрдевант.

— В следующем месяце, — повторил Паттерсон. — Чертовски далеко ехать. Здесь ходит специальный грузовик, который развозит почту. Придется подождать. Не спеши. Все равно просидишь несколько лет в тюрьме.

— Не пойдет, — заявил пилот. — Мне необходимо связаться с кем-нибудь и рассказать о пассажирах. Они умирают там, в черных горах, которые с воздуха похожи на кисть руки. Я должен выполнить свой долг. На мне лежит ответственность за их жизнь.

— Не валяй дурака, — прервал его Бауэр. — Твои россказни сущая ерунда. Не было ни одного сообщения об аварии с самолетом, да ты и не мог бы совершить такой переход.

— Про тебя не скажешь, что ты похож на человека, которому пришлось перенести такие трудности, — добавил Паттерсон. — Ты тут уже дня четыре или пять копаешь и сгребаешь алмазы. А друзья твои, видно, струсили и не вернулись.

— Я побрился и постригся, а одежду взял здесь в комнате, — продолжал убеждать их Стюрдевант. — Пришел сюда вчера утром в одних изорванных штанах. Больше ничего на мне не было.

— Покажи штаны, — потребовал Бауэр.

— Я бросил их в костер.

— Ты сжег одежду и надел спецовку компании на случай, если тебя поймают за добычей алмазов, — засмеялся Бауэр. — Отдавай камни, не выводи нас из себя.

— И побыстрей, — добавил Паттерсон.

— Боже, ну и идиоты! — воскликнул Стюрдевант.

— Эй, ты потише, — оборвал его Бауэр, — а то наденем наручники.

— Возьмем его с собой. — Паттерсон жестом приказал пилоту встать и следовать за ними.

Выходя, Стюрдевант почувствовал, как Бауэр уперся дробовиком ему в спину. Пара идиотов.

Включив фонарик, Паттерсон задул лампу и закрыл окно. Вынув связку ключей, он запер дверь.

Они пошли вдоль берега. Стало холодно, и Стюрдевант пожалел, что не взял жакет. Паттерсон посадил его на переднее сиденье «Лендровера» рядом с Бауэром, который сел за руль. Паттерсон и негр залезли в кузов. Вспыхнули фары, взревел мотор, и грузовик покатился по затвердевшему песку. По одну сторону шумел прибой, по другую — проплывали темнеющие дюны. Внезапно свет фар выхватил из темноты выцветшую табличку:

«ЗАПРЕТНАЯ АЛМАЗНАЯ ЗОНА. ПРОХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН»

Несколько часов езды, и они подъехали к группе домов. Двое пожилых мужчин с любопытством рассматривали Стюрдеванта, пока его вели к небольшой бетонной пристройке с узкой щелью вместо окна и тяжелой дубовой дверью на поржавевших металлических петлях.

Паттерсон осветил фонариком маленькое помещение. В нем стояли узенькая койка и ведро. Больше ничего. Несмотря на сопротивление Стюрдеванта, Бауэр втолкнул его в каморку и стал закрывать дверь.

— Не надо… ради бога… не надо, — пилот все еще пытался удержать дверь. Но вот она захлопнулась, кто-то повернул ключом в замке. Сырость и холод охватили пилота. Очутившись почти в полной темноте, он повернулся, пересек камеру и направился к койке.

Внезапно все переживания, тревоги и отчаяние последних дней сломили его. Он бросился на постель и безудержно зарыдал.

Стюрдевант проснулся. Где-то лаяла собака. Близился рассвет. Пилот долго лежал не двигаясь. Он остался жив, а ведь это казалось невозможным. Он уцелел, защищен от солнца, ему прохладно, можно поесть и отдохнуть. Закрыв глаза, Стюрдевант медленно повернулся и зевнул. Пилот мог бы пробыть здесь и месяц, да и с полгода отсидел бы без труда. Ему надо отоспаться и поправиться, чтобы вновь проделать этот невероятный переход через пустыню. Его заперли здесь на месяц. Неделю назад в черных горах месяц показался бы ему целой вечностью… А может быть, кто-нибудь из них уже заболел или даже умирает. Нет, ему нельзя оставаться здесь, он должен выбраться из тюрьмы и обратиться за помощью. Его ждут там, в каньоне: Майк Бэйн, Смит, старый Гриммельман, Грэйс и О'Брайен. Они не смогут продержаться еще месяц.

Пилот сел и посмотрел на зарешеченное окно. Потрясение прошло. То, что ему не верили, уже не вызывало в нем какого-то странного безразличия. Он должен бороться, должен заставить поверить себе. Стюрдевант подошел к окну. Собака замолчала. Он крикнул, лай возобновился и стал более яростным. Где-то хлопнула дверь. Ухватившись за железные прутья и глубоко вдохнув воздух, пилот закричал изо всех сил:

— Выпустите меня!

Поселок просыпался. Слышались голоса, крики, сумасшедший лай собак, хлопанье дверей, брань. Пилот улыбнулся. Его снова ждут неприятности и немалые, но все это уже не пугало.

— Выпустите меня!

Шаги приближались, сердитые голоса изрыгали поток ругательств, темно-серый предрассветный мрак прорезали лучи фонариков.

— Этот ублюдок накличет на нас беду.

— Может, он свихнулся?