Пески Палестины

Вторая стрела чиркнула о край люка. А толку‑то!

Вторая очередь… Две или три пули ударили в борт где‑то на уровне ватерлинии.

Кто‑то что‑то закричал — громко, истошно. На французском. И без перевода ясно: течь в трюме.

Бурангул в третий раз спустил тетиву лука. И вновь ничего не добился. Нет, стрелы тут бессильны. А что еще они могли противопоставить немецкому «Тюленю»?

Идиот! Бурцев обругал себя последними словами. Могли ведь, еще как могли! Было у них одно верное средство. Офигительное! Безотказное!

Валяющийся под ногами фаустпатрон он заряжал не быстро — очень быстро. Зарядил.

Поднялся над носовой надстройкой. Замер, целясь. Ноги широко расставлены, труба гранатомета лежит на плече. Деревянное забрало корабельной башенки служит дополнительным упором. Конус гранаты смотрит под открытый люк субмарины.

Быстрый взгляд назад. Сзади — никого. И ничего. Огненная струя реактивной гранаты людей не заденет. Да и на парус попасть не должна — мимо пройдет, не опалит…

Бурцев отрешился от всего. Один выстрел, только один! Больше гранат нет. И ничего — ни истошные крики матросов, ни усиливающаяся качка, ни собственное неистово колотящееся о ребра сердце — не должно сейчас помешать.

Глава 13

Вероятно, Бурцева заметили. И угрозу распознали. Следующая автоматная очередь ударила уже не в борт корабля, а в боевую носовую надстройку.

А ни фига! А мимо! Одно дело — бить из‑за люка по здоровенному корпусу когга. И совсем другое — по одиночной фигуре с фаустпатроном. Автоматчик попытался выглянуть, прицелиться. Стрела Бурангула царапнула фрица по макушке, загнала обратно. И нервы у эсэсовцев сдали. Стрельба прекратилась. Ствол «шмайсера» исчез. Раненый автоматчик скользнул вниз. Люк задраивался. Заполнялась носовая балластная цистерна: лодка начинала погружение. Бурцев целился… Наверняка! Бить надо наверняка.

Малютка‑«Зеехунд» ‑непревзойденный рекордсмен по скоростному нырянию. Если обычной субмарине, чтобы уйти под воду, требуется никак не меньше полминуты, то шустрый немецкий «Тюлень» справляется с этой задачей за пять секунд. А если очень постарается — хватит и четырех. Эти фрицы старались, очень старались. Но даже четыре секунды — слишком долгий срок, когда «фаустпатрон» заряжен и наведен на цель, а палец лежит на спусковом крючке. Даже три секунды…

Бурцев задержал дыхание. Вообще‑то о случаях использования гранатомета в качестве орудия противолодочной борьбы ему известно не было. Но если альтернатива фаустпатрону ‑только стрелы, мечи и копья, ничего иного не остается. Бурцев нажал на спуск.

Нос лодки уже скрылся под водой. Зато корма с бешено вращающимся винтом чуть приподнялась над волной. В нее‑то — в хвост испуганного «Тюленя» — и ударила противотанковая граната.

Грохот, осколки, брызги воды и металла… Наверное, сегодня день разбитых корм.

Кумулятивная струя прожгла дыру в машинном отсеке. Там, внутри, рвануло еще раз. Еще больше брызг и осколков… Снесло и отбросило прочь рули и винт. Обрубок субмарины пыхнул пламенем разбитых дизелей. Миг — и лодка с шумным плюхом исчезла из виду.

Лишь пузыри. Да радужное пятно на бурлящей поверхности. Да эсэсовская фуражка…

Там, где ко дну пошел королевский неф, плавало куда больше корабельного хлама. И именно оттуда донесся едва слышный крик.

— О сэку‑у‑ур! — взывали о помощи уцелевшие члены экипажа.

Бурцев присмотрелся. Да, погибли не все. Обломок мачты с паутиной снастей облепил добрый десяток человек. Белым пятном среди спасшихся выделялось платье Алисы Шампанской. Что ж, надо помочь. Тем более что…

— Королева за бортом! — гаркнул Бурцев.

Перевода не потребовалось. Все всё видели. Все всё поняли.

Минут через двадцать королева была на борту. Жалкая, промокшая, испуганная. Рядом — верный Жюль. Тонуть, бросив венценосную особу на произвол судьбы, капитану, видимо, не полагалось.

— Ох, рано мы с вами распрощались, ваше величество, — хмыкнул Бурцев.

— Мерси… мерси… мерси… ‑Алиса Шампанская выбивала зубами частую дробь. Жюль укутывал величество в сухой плащ.

— Мерси… мерси… мерси… — на большее она была не способна. Шок.

— Да ладно вам, ваше величество, не за что.

Пока Алиса Шампанская приходила в себя, Бурцев прикидывал, как быть дальше. Этой беглянке следует держаться от палестинских берегов подальше. Ему же, наоборот, нужно попасть туда как можно скорее. А корабль у них теперь один. Распилить надвое — потонет.

Проблему решила сама королева. По‑королевски благородно.

— Вы уже дважды спасаете меня, мсье Вася. И я желаю отплатить за ваше благородство, дабы впредь не чувствовать себя обязанной. Мы доставим вас и ваших друзей в Святую землю. Высадим в порту Яффы и сразу отчалим. Вы отправитесь разыскивать свою… — Алиса Шампанская вздохнула сокрушенно, — свою возлюбленную супругу. Я отправлюсь во Францию.

Он поблагодарил — искренне и пылко. Но напомнил, на всякий случай, для очистки совести:

— Это опасно, ваше величество. Если тевтоны или Хранители Гроба узнают…

— Тогда вы спасете меня в третий раз, — перебила она.