Пески Палестины

Сказала сухо, серьезно, без тени дешевого кокетства. Это была не просьба и не приказ. Просто констатация факта.

Бурцев склонил голову. Раз уж сама королева верит в его возможности так безоглядно…

— Жюль! — позвала Алиса Шампанская.

Вскоре капитан гонял своих матросов по коггу.

Пулевые отверстия у ватерлинии законопатили и замазали растопленной смолистой массой из пиратских запасов. Да так, что захочешь — не разглядишь. Течь ликвидировали, воду из трюма вычерпали. Ровненькие, кругленькие — явно не от наконечников стрел — дыры в парусе залатали широкими бесформенными заплатами. Изрешеченные огнем крупнокалиберного пулемета надстройки на корме и носу сбросили за борт. Без грозных башенок боевой корабль обрел мирный вид. Правда, видок портили разномастные пиратские щиты — их вывесили вдоль бортов на варяжско‑новгородскии манер. Но иначе нельзя: щиты закрывали следы обстрела из двадцатимиллиметрового орудия «раумбота».

Все складывалось замечательно. Парус ловил попутный ветер. Когг уверенно скользил по волнам.

— Василий, — Джеймс тронул его за плечо. Лицо папского шпиона выглядело озабоченным.

— В чем дело, брави?

— Глянь‑ка на мачту.

— Ну? И что? Мачта как мачта. Ничего особенного я на ней не вижу.

— В том‑то и дело! Ни одного флажка. Мы ведь сами теперь как пираты! И на таком корабле ты хочешь войти в порт Яффы?

Хм… Действительно, непорядок. Проблемка, блин! И под рукой, как назло, нет ни одного мало‑мальски подходящего вымпела. Или… или есть?

Бурцев подошел к Гавриле:

— Алексич, выручай. Нужен твой платок с венецианским львом.

— Зачем?

— К мачте прицепим вместо флага.

Новгородец посмурнел. Платочек‑то не простой. Подарок несчастной Дездемоны — зазнобушки Гаврилы, павшей от «вальтеровской» пули.

— Сотник, мы ведь не на гулянку плывем, — добавил Бурцев, — ас немцами квитаться. И за Дездемону твою — в том числе. Без флага нам никак нельзя.

С тяжким вздохом и без явной охоты Гаврила вынул из‑за пазухи подарок возлюбленной. Развернул…

— Подойдет? — Бурцев глянул на Джеймса.

— О, разумеется, — обрадовался брави. — Венеция — союзник братства Святой Марии и Хранителей Гроба. А платок достаточно велик для флага. По крайней мере, это лучше, чем ничего. И намного лучше кипрского герба Алисы Шампанской.

Ветер дул попутный. Венецианский крылатый лев бился на привязи. Бывший пиратский когг рассекал волны. Так, под чужим флагом, на чужом корабле, они и вошли в воды, омывающие Святую землю.

Глава 14

Порт Яффы встречал неприветливо. И притом весьма. Катером береговой охраны, вынырнувшим из‑за парусных судов, встречал их порт.

Катерок был так себе — раза в четыре меньше потопленного «раумбота». На носу — ручной пулемет МG‑42 и два пулеметчика в касках. Над рубкой — вымпел со свастикой.

— Хранители, — пробормотал Хабибулла. — Хранители Гроба…

Кроме пулеметного расчета, на борту катера находились шесть автоматчиков в желто‑коричневой тропической форме и кепи. Плюс офицер. Итого девять человек. Фигово… Разряженный фаустпатрон, как и бесполезный трофейный «шмайсер», давно уже покоится на морском дне. Так что, если начнется заварушка, на пули придется переть с мечами и стрелами.

Небольшое юркое суденышко цайткоманды ловко лавировало между коггами, нефами и арабскими торговыми дхау. Катер приближался к кораблю под венецианским флагом.

— Ваше величество, вам лучше укрыться в трюме, — посоветовал Бурцев.

Алиса Шампанская не возражала. Ее величество спустилась вниз. Бурцев остался на палубе. Нехорошо было на душе, тревожно. Беглянка‑королева в трюме — это ведь еще полбеды. Вся их маскировка, скрывавшая следы пулеметного обстрела, рассчитана на беглый поверхностный осмотр когга со стороны. Если немцы поднимутся на судно — пиши пропало. А именно это, по всей видимости, и намеревались сделать люди на катере.

Нехитрый план — скромно, не привлекая внимания, подойти к берегу, быстренько высадиться и отправить королеву со всей командой прочь — теперь не сработает. Разворачивать корабль тоже поздно: эсэсовский катер скоро будет под бортом.

— Таможня тут, блин, лютует, что ли? — пробормотал Бурцев.

— Раньше такого не было, — заметил Хабибулла.

— Что ж, раньше было раньше. Видимо, потеря связи с двумя самолетами и исчезновение подлодки не прошли даром. Порядки менялись…

Катер подплыл ближе. Высокий офицер проорал в рупор. По‑немецки:

— Эй, на когге! Бросай якорь!

Приказ был продублирован на итальянском, французском, английском и даже вроде бы на арабском. На русском не прозвучало ни слова. Уже лучше. Их пока не подозревают в нелегальной перевозке «полковника Исаева» — и на том спасибо.

— В чем дело, уважаемый? — вежливо возмутился Бурцев. Тоже, разумеется, по‑немецки. — У нас мирный торговый корабль и никогда еще…

— Бросай якорь, я говорю! — гаркнул офицер. — Приказано проверять все суда, входящие в порт. Не подчинитесь — пустим посудину на дно.

Так… Когг попал под общую раздачу и закосить под дурачка не удастся. Ствол немецкого пулемета в самом деле смотрит им в борт. Чуть пониже ватерлинии.

Жюль в растерянности взглянул на Бурцева.