Пески смерти

Ее монотонные переливы усыпляли. Василий и не заметил, как начал дремать. Но вновь сон его был нарушен — в этот раз страшным криком, причем, без сомнения, кричал человек. В этом крике была такая боль, что Василий невольно содрогнулся. Что нужно сделать с человеком, чтобы вырвать из его горла такие звуки? Может быть, именно так кричит тот, с кого заживо сдирают кожу или кого купают в кипящем масле.

Не в силах выдержать этот крик, Василий зажал уши руками. Но крик не прекращался, прерываясь лишь на мгновение вдоха истязаемого. От этого полного отчаяния и безысходности крика вибрировали камни, ныли зубы…

Очнулся Василий, когда солнце уже почти добралось до зенита. Какое-то время он сидел неподвижно, пытаясь сообразить, где он и что с ним, а потом память о вчерашних событиях вернулась к нему. Он был в Гоцларе, городе Старцев. Потом ему вспомнился ночной концерт, и от мыслей о нем Василий вновь содрогнулся всем телом. Он ничего не видел, но и того, что слышал, вкупе с буйной фантазией человека, повидавшего немало ужасов, вполне хватало. «Нет, с меня довольно, — подумал он, выбираясь из спасительного укрытия. — Первое, что потребую по приезде, так это месячный отпуск. И наплевать, что скажет Шлиман. Предсказание колдуньи. Путешествие в антарктические льды, на другой конец земного шара, застенки НКВД, твари в особняке Юсупова и теперь вся эта чертовщина… К тому же надо заняться ногой. Раны сами собой не заживают, и пусть медицина Древних — почти колдовство, нужно собой заняться, а то, как Островский, останешься калекой, и тогда тебе никакая сталь не понадобится».

Несколько раз присев и встав, Василий почувствовал, как кровь вновь запульсировала в венах, после чего, взобравшись на кучу камней, что повыше, огляделся. Площадь, возле которой он ночевал, раньше была пуста. Теперь же посреди нее появилось какое-то сооружение. С того места, где находился Василий, не было видно, что это такое. Вокруг словно все вымерло. В первый момент Василий решил обойти площадь стороной. Как говорится, береженого Бог бережет. С другой стороны… Пока светит солнце, судя по ночным событиям, Василию ничего не грозило — ночные твари редко отправляются днем на охоту. Ближе к сумеркам, да. Но сейчас был полдень, а значит, самое подходящее время, чтобы разузнать, что происходило ночью в этом разрушенном городе и с каким злом ему в этот раз предстоит столкнуться. К тому же если эти люди, твари или кем бы они там ни были, подчиняются Древним, а значит Ктулху, ему нечего опасаться. Шоггот, который выплюнул проглоченное ранее оружие, был тварью ужасной, но он подчинялся Ктулху и не причинил Василию никакого вреда, если не считать желудок, вывернутый наизнанку.

Двигаясь осторожно и все время оглядываясь, Василий подошел к краю площади. Дальше шло открытое пространство, а посреди него возвышалось странное сооружение, похожее на гигантскую букву «X», нижние концы которой были много длиннее верхних и, судя по всему, глубоко врыты в землю.

Осторожно ступая, все время оглядываясь, готовый в любой миг броситься назад под защиту камней, Василий вышел на площадь. Медленно пересек ее и остановился перед крестом, нервно облизывая потрескавшиеся губы. Да, реальность оказалась примерно такой, как и представлял себе Василий.

На кресте висел голый человек, точнее то, что от него осталось.

Кажется, это был один из басмачей Хасана. Тощий, выбритый, он был распят на кресте. Огромные гвозди, пробив его запястья и лодыжки, глубоко ушли в дерево. «Интересно, где в пустыне взяли доски для креста?» — удивился Василий, продолжая созерцать несчастного, лицо которого скривилось, превратившись в посмертную маску боли.

Тело распятого выгнулось в агонии… Однако телом это можно было назвать лишь до пояса, дальше шел плохо обглоданный скелет, причем, судя по вырванным кускам мяса, несчастного поедали живьем. «Вот почему он так страшно орал, — подумал Василий. — Вот только каннибалов мне недоставало». И на мгновение перед ним вновь всплыла картина: темная горница, на столе труп с развороченной грудной клеткой, из которой во все стороны торчат обломки ребер, и темная мохнатая тварь, копающаяся во внутренностях несчастной в поисках самого лакомого кусочка. «Нет, только не это!» — мысленно взмолился Василий. К чему он точно не был готов, так это к встрече со своими детскими страхами.

И тут… скрежет сочленений, уже охваченных смертным оцепенением, привел Василия в себя. Он непроизвольно посмотрел на мертвеца на кресте и едва сдержался, чтобы не завопить во все горло. По всем правилам этот человек был давно мертв, но при этом… Мертвец на кресте покрутил головой, точно как Василий поутру, разминая затекшие мускулы. А потом его глаза открылись. Они были мертвыми, остекленевшими, но оперуполномоченный мог поклясться, что тварь смотрела на него и видела его. Отлично видела.

Василий окаменел. Даже несмотря на его собственные опыты в некромантии и черном колдовстве, не каждый день он сталкивался с ожившими обглоданными трупами.