Песнь Ахилла

– Позволено ли нам будет узнать, как зовут сына Ахилла?

– Меня зовут Неоптолемом. Но называют Пирром. – Огненным. Но теплого в нем – только цвет волос. – Где место моего отца?

Его занял Идоменей. Он встает:

– Здесь.

Пирр пристально оглядывает критского царя:

– Я прощаю твою дерзость. Ты ведь не знал о моем прибытии. – Он садится. – Владыка Микен, владыка Спарты. – Еле заметный кивок. – Я предлагаю вашему войску свою помощь.

На лице Агамемнона разом отражаются и недоверие, и недовольство. Он-то думал, что с Ахиллом наконец покончено. Да и вид у мальчика странный, пугающий.

– Не слишком ли ты для этого юн?

Двенадцать. Ему двенадцать.

– Я жил с богами в морской пучине, – отвечает он. – Я пил с ними нектар, вкушал с ними амброзию. Я прибыл, чтобы выиграть для вас эту войну. Мойры сказали, что без меня Троя не падет.

– Что? – с ужасом спрашивает Агамемнон.

– Если это правда, то мы воистину тебе рады, – говорит Менелай. – Мы как раз обсуждали, где возвести гробницу твоего отца.

– На холме, – говорит Одиссей.

Менелай кивает:

– Подходящее для них место.

– Для них?

Небольшая заминка.

– Для твоего отца и его спутника. Патрокла.

– И почему же этого человека следует похоронить подле лучшего из ахейцев?

Воздух сгустился. Все ждут, что же ответит Менелай.

– Твой отец так пожелал, царевич Неоптолем, – чтобы их прах смешали. Мы не сможем теперь похоронить их порознь.

Пирр вскидывает острый подбородок:

– Рабу не должно лежать в гробнице хозяина. Если их прах перемешан, ничего не поделаешь, но запятнать славу отца я не позволю. Памятник будет воздвигнут лишь ему одному.

Не допустите этого. Не дайте мне остаться здесь без него.

Цари переглядываются.

– Хорошо, – говорит Агамемнон. – Быть посему.

Я – воздух, я – мысль, я ничего не могу сделать.

Великому мужу – великий памятник. Огромный белый камень, который ахейцы добыли для его гробницы, упирается в небо. АХИЛЛ – выбито на нем. Он возведен для него, он поведает всем, кто пройдет мимо: Ахилл жил и умер – и живет снова в людской памяти.

На знаменах Пирра – символы Скироса, родины его матери, не Фтии. И воины его тоже родом со Скироса. Автомедон послушно выстраивает мирмидонян и женщин, чтобы встретить Пирра. Они смотрят, как тот идет по берегу, смотрят на его блистающие, свежие войска, на его злато-рыжие волосы, пылающие на фоне голубого неба.

– Я сын Ахилла, – говорит он им. – Я унаследовал вас по праву рождения. Теперь вы служите мне.

Его взгляд падает на женщину, что стоит, опустив глаза, скрестив руки. Он подходит к ней, берет за подбородок.

– Как тебя зовут? – спрашивает он.

– Брисеида.

– Я о тебе слышал, – говорит он. – Это из-за тебя отец перестал сражаться.

Вечером он посылает за ней стражников. Они берут ее под руки, ведут в шатер. Она покорно склоняет голову, не сопротивляется.

Они откидывают полог, вталкивают ее внутрь. Пирр развалился на стуле, беззаботно болтает ногой. Так мог бы сидеть и Ахилл. Но у Ахилла никогда бы не было таких глаз, пустых, как бесконечные глубины черного океана, где нет ничего, кроме бескровных рыбьих тел.

Она встает на колени:

– Владыка.

– Отец из-за тебя рассорился со всем войском. Наверное, ты хороша в постели.

Не найти глаз темнее, непроницаемее, чем сейчас у Брисеиды.

– Владыка оказывает мне честь такими словами. Но не думаю, что он отказался сражаться из-за меня.

– Отчего же тогда? Что же нам скажет рабыня?

Он вскидывает точеную бровь. Страшно следить за тем, как он говорит с нею. Он – словно змея, нельзя угадать, когда ужалит.

– Я досталась ему в бою, и Агамемнон отнял его честь, когда отнял меня. Вот и все.

– Разве ты не грела ему постель?

– Нет, владыка.

– Хватит! – резко говорит он. – Не лги мне больше. В стане нет женщины красивее тебя. Ты была его девкой.

Она еле заметно ежится.

– Владыка думает обо мне лучше, чем я того заслуживаю. Но такая удача мне никогда не выпадала.

– И почему? В чем твой изъян?

Поколебавшись, она отвечает:

– Владыка, знаешь ли ты о муже, что похоронен вместе с твоим отцом?

Все чувства разом пропадают с его лица.

– С чего бы мне о нем знать? Он – никто.

– Однако же твой отец очень любил его и почитал. Он был бы рад, будь они похоронены вместе. Я была ему не нужна.

Пирр впивается в нее взглядом.

– Владыка…

– Молчать! – Слово плетью просвистело в воздухе. – Я тебе покажу, как лгать лучшему из ахейцев!

Он встает:

– Иди сюда!

Ему всего двенадцать, но выглядит он старше. Тело у него как у взрослого мужа.

Она широко распахивает глаза:

– Владыка, прости, что прогневала тебя. Но… спроси кого угодно, Феникса или Автомедона. Они подтвердят, что я не лгу.

– Я велел тебе подойти.

Она встает с колен, неловко прячет руки в складках платья. Беги, шепчу я. Не подходи к нему. Но она подходит.

– Владыка, что я могу для тебя сделать?

Он приближается к ней, глаза у него сверкают.

– Все, что я захочу.