Песнь Ахилла

Он вдруг показался мне больше обычного: матовые копыта в яркой траве, рыжие бока залиты солнцем. Не будет ли ему без нас одиноко? Я ни разу не видел его с другим кентавром. Как-то раз мы спросили его о них, и он помрачнел. «Дикари», – ответил он тогда.

Мы собрали свои пожитки. Мне и собирать-то было почти нечего, так – пару хитонов да флейту. У Ахилла вещей было немногим больше – одежда, наконечники для копий, которые он сделал сам, и еще статуэтка, которую я для него вырезал. Мы рассовали все по кожаным сумам и подошли попрощаться к Хирону. Ахилл, как более смелый, обнял кентавра, обхватив его руками там, где лошадиное тело переходило в человеческую плоть. Стоявший позади меня гонец переступил с ноги на ногу.

– Ахилл, – проговорил Хирон, – помнишь, однажды я спросил тебя, что ты скажешь, когда другие захотят, чтобы ты сражался за них?

– Да, – ответил Ахилл.

– Тебе стоит подумать над ответом.

Я похолодел, но времени на размышления не было. Хирон повернулся ко мне.

– Патрокл, – сказал он, призывая меня.

Я шагнул к нему, и он положил ладонь, огромную и теплую, как солнце, мне на макушку. Я вдохнул его – и только его – запах: лошади, пота, трав и леса.

Говорил он тихо:

– Впредь от своего не отступайся.

Я не знал, что ему ответить, и сказал просто:

– Спасибо.

По его лицу промелькнула улыбка.

– Будь здоров.

Он убрал руку, и от этого голове сразу стало холодно.

– Мы скоро вернемся, – повторил Ахилл.

В косом вечернем свете глаза Хирона казались совсем темными.

– Я буду вас выглядывать, – сказал он.

Мы взвалили сумы на плечи и спустились с поляны. Солнце уже давно перевалило зенит, и гонец торопился. Мы быстро спустились с холма и оседлали поджидавших нас лошадей. Я столько лет ходил только пешком, что теперь седло казалось непривычным, да и лошадей я побаивался. Я смутно ждал, что они заговорят, хотя, разумеется, говорить они не умели. Извернувшись в седле, я оглянулся на Пелион. Надеялся, что увижу пещеру из розового кварца, а то и самого Хирона. Но мы уже отошли слишком далеко. Я отвернулся обратно к дороге и направился вслед за остальными во Фтию.

Глава одиннадцатая

На западном горизонте догорал краешек солнца, когда мы проехали межевой камень, после которого начинались дворцовые угодья. Послышались окрики стражников, и рог затрубил им в ответ. Поднявшись на холм, мы увидели внизу дворец, за ним хмурилось море.

И – внезапно, будто удар молнии – на пороге дворца стояла Фетида. Ее черные волосы так и сияли рядом с белым мрамором дворцовых стен. Платье ее было темным, цвета неспокойного океана, кровоподтечный багрянец мешался с бурливым серым. Где-то там же были стражники, да и Пелей, но на них я не смотрел. Я видел только ее и изогнутые острия ее скул.

– Там твоя мать, – прошептал я Ахиллу.

Я был готов поклясться, что она сверкнула глазами в мою сторону, будто меня услышала. Я сглотнул, заставил себя двигаться дальше. Она меня не тронет, так сказал Хирон.

Странно было видеть ее среди смертных, рядом с ней что стражники, что Пелей казались выцветшими, поблекшими, хотя это ее кожа была бледна как кость. Она держалась от них вдалеке, пронзая небо своим нечеловеческим ростом. Стража со страхом и почтением опускала перед ней взгляды.

Ахилл соскочил с лошади, я спешился вслед за ним. Фетида обняла его, и я заметил, как переминаются с ноги на ногу стражники. Они гадали, какова на ощупь ее кожа; они радовались, что им не доведется этого узнать.

– Сын моего чрева, плоть моей плоти, Ахилл, – сказала она. Говорила она негромко, но ее слова разлетелись по всему двору. – Добро пожаловать домой.

– Благодарю, матушка, – сказал Ахилл.

Он понял, что так она заявила о своих на него притязаниях. Мы все это поняли. Сыну полагалось первым поприветствовать отца, матери шли потом – если до них вообще доходило дело. Но она была богиней. Пелей поджал губы, но промолчал.

Когда она отпустила его, он подошел к отцу.

– Приветствую тебя дома, сын, – сказал Пелей.

После приветствия его богини-жены голос Пелея казался слабым, да и сам он заметно постарел. Нас не было во дворце три года.

– Приветствую и тебя, Патрокл.

Все взглянули на меня, я кое-как сумел поклониться. Я чувствовал на себе колючий взгляд Фетиды. Он обжигал кожу, словно бы я, продравшись сквозь заросли терновника, нырнул в океан. Я обрадовался, когда Ахилл снова заговорил:

– Что за вести, отец?

Пелей покосился на стражников. Слухи и домыслы, наверное, уже разлетелись по всем дворцовым коридорам.

– Вестей этих я пока никому не сообщал, да и не хотел, пока все не будут в сборе. Мы ждали только тебя. Идем, пора начинать.

Мы пошли за ним во дворец. Мне хотелось поговорить с Ахиллом, но я не смел – сразу за нами шла Фетида. Слуги разбегались от нее в стороны, охали от изумления. Богиня! На каменном полу не слышалось звука ее шагов.