Песнь Бернадетте. Черная месса

– Фредди, Фредди, – спрашивала мама озабоченно, – когда наконец обретешь ты душу?

Сидели за завтраком. Фредди во вторник исполнится четырнадцать. Мама страдала оттого, что ее единственный сын угловат и неловок, у него рано начал ломаться голос, он даже не раскрывал хорошие книги, которые она умоляла его прочесть, и выбирал себе друзей среди глупых юнцов, подонков общества. Мама, напротив, была президентшей «Дамского клуба по распространению на Западе восточной мудрости».

– Что ты, собственно, читаешь в газете, Фредди? – спросил папа; он, бесхарактерный человек, всегда готов был услужить маме. Папа вращался в сфере промышленности. И поскольку в молодости выступал вторым тенором в мужском квартете, законным образом считал себя причастным к музыкальной культуре. Он был одним из учредителей и покровителей городского концертного общества. Это усиливало его позицию относительно мамы и Будды.

Покраснев, Фредди спрятался за широкими листами утренней газеты. Только что он прочел высокодраматичное сообщение о вчерашнем футбольном матче. Ломающийся голос внезапно и предательски сорвался в глубины, когда Фредди сказал:

– Таинственное убийство двух старух.

Это был заголовок статьи, за который по неосторожности зацепился его взгляд.

– Вечно эти истории об убийствах и гангстерах, – вздохнула мама.

Папа довел свою энергичную бесхарактерность до кульминации.

– Ты никогда не читаешь рубрику об искусстве, музыке и книгах, Фредди? – спросил он будто вскользь, но с нажимом.

Фредди предпочел оставить вопрос без ответа.

– Ты слышал когда-нибудь это имя – Геза де Варшани? – Свой инквизиторский допрос папа продолжал теплее и глуше.

Фредди почувствовал, как в горле поднимается резиновый ком: он никогда не слышал имени Геза де Варшани. Одно звучание этого имени пронзило его сердце предчувствием неминуемой катастрофы.

– Гезе де Варшани двенадцать лет, – восторгался папа. – Он на два года младше тебя, Фредди.

В беспощадной арифметике ничего не исправишь.

Фредди за газетой опустил голову. Его жизнь кончена. Он слышал папин голос, как водолаз слышит голос с земли.

– Геза де Варшани – один из величайших скрипачей нашего времени. Это единодушно утверждают критики, даже Самуил Порицкий. И вчера вечером на концерте я в этом убедился.

Фредди подумал о том, что он мог стать одним из худших скрипачей нашего времени, если не худшим. Его учитель по скрипке, профессор Анджело Фьори, после года взаимных мучений капитулировал со словами: «Это абсолютно безнадежно, мое доброе дитя! Это настоящая вивисекция!»

Отец закончил, до краев наполнив чашу мучений:

– Если б ты, Фредди, проявил хоть самый незначительный интерес, я взял бы тебя вчера вечером с собой. Это переживание нелегко забыть. Ах, этот концерт Мендельсона! В мальчике поистине пламенная душа артиста! А какое изящество, какая уверенность при выходе на сцену, когда он кланяется…

– Не могли бы мы, Томас… – сказала мама, не закончив фразу и глядя в себя мечтательно и алчно.

– Я это уже устроил, Мелани. – Папа улыбнулся и прикрыл веки – так выражалось у него чувство превосходства. – Сначала я предложил вечером во вторник, чтобы доставить Фредди особенную радость в день его рождения, но де Варшани свободны только в четверг днем. Профессор, отец Гезы, обещал, что мальчик возьмет с собой своего Страдивари. Что ты теперь скажешь, Фредди? Надеюсь, ты не против, чтобы наш маленький праздник состоялся через два дня после твоего дня рождения?

– Нет, – сказал Фредди.

Папа протянул маме листок:

– Вот список людей, которых я хотел бы пригласить, Мелани, если ты согласна…

Мама начала изучать список, но отвлеклась:

– Если Фредди будет за столом, ему нужен смокинг.

– Хорошо, – кивнул папа, полный великодушия. – По такому случаю он наденет первый в своей жизни смокинг. Я позвоню портному Кжемаку.

Фредди давно хотел черное одеяние такого рода. Тем не менее, поскольку это было связано с Гезой де Варшани, величайшим скрипачом нашего времени, неожиданное осуществление этого желания наполнило Фредди беспричинной горечью.

II

В прихожей мальчика Гезу де Варшани распеленали из шерсти и шелка, будто он и сам был превосходным, трепетно оберегаемым Страдивари, как тот, в большом черном скрипичном футляре, что нес за ним его отец. Папа подчеркнуто называл отца Гезы «профессором», хотя сегодня в присутствии Фредди заметил неосторожно, что Ладислав де Варшани кажется ему чем-то средним между иезуитом и цирковым артистом – например, чревовещателем. Тем не менее у Фредди тонкий причудливый облик этого человека вызывал безоговорочное почтение. Ладислав де Варшани необычайно походил на священника. Но был он священнослужителем при своем сыне. Он носил очень длинные, будто отбеленные шелковистые волосы. Вероятно, подумал Фредди, у него такие длинные волосы потому, что его сын – один из величайших артистов нашего времени.