Песнь для Лейбовица. Часть 1

Брат Френсис попробовал объяснить, как было дело, но адвокат Диавола то и дело прерывал его саркастическим хмыканьем и ехидными вопросами. Когда же монах закончил, монсеньор не оставил от его рассказа камня на камне; Френсис даже усомнился, видел ли он на самом деле старика. Может, тот и вправду ему примерещился?

Допрос велся жестко, но Френсис испытывал куда меньше страха, чем при разговоре с настоятелем. В конце концов, адвокат Диавола потерзает-потерзает да и отпустит. Настоятель же был пожизненным господином над монахом, вечным надсмотрщиком за его душой; Аркос мог карать за один проступок долгие годы подряд.

Увидев, как держится допрашиваемый под градом вопросов, монсеньор Флаут решил поумерить пыл — слишком уж незамысловатой оказалась рассказанная история.

— Что ж, брат, если ты поведал мне все и готов подтвердить свой рассказ, ты, видимо, вообще нам не понадобишься. Не уверен, что это правда, но пусть так — история твоя чересчур обыденна и даже глупа. Ты это понимаешь?

— Я и сам всегда так думал, мессир, — вздохнул брат Френсис, много лет тщетно пытавшийся приуменьшить значение встречи с паломником.

— Почему бы тебе наконец не объявить об этом публично? — резко спросил Флаут.

— Я всегда говорил: по-моему, это был, скорее всего, обычный старик.

Монсеньор прикрыл глаза рукой и тяжело вздохнул. Он знал из опыта, что допрашивать неуверенного свидетеля — дело гиблое.

Прежде чем уехать из монастыря, адвокат Диавола, как и его предшественик, заглянул к переписчикам и попросил показать разукрашенную копию синьки Лейбовица («этой невразумительной абракадабры», выразился он). На этот раз руки Френсиса дрожали не от волнения, а от ужаса — неужели ему вновь придется отложить свой труд?

Монсеньор Флаут надолго умолк. Трижды сглотнул слюну в полной тишине. Потом, взяв себя в руки, кивнул.

— Воображение у тебя живое, — признал он. — Но это нам и без того известно. — Монсеньор помолчал еще и спросил: — Давно работаешь над ней?

— Шесть лет, мессир. С перерывами.

— Еще столько же понадобится, никак не меньше.

Тут рога на голове монсеньора сразу стали на дюйм короче, а когти и вовсе исчезли. В тот же вечер он отбыл в Новый Рим.

Шли годы, испещряя морщинами некогда молодые лица, покрывая виски сединой. Повседневная жизнь в монастыре тянулась своим чередом. Каждый день к небу возносились божественные гимны, медленной струйкой текли во внешний мир переписанные книги, временами в распоряжение епархий и церковных трибуналов и реже — светских властей отбывали монахи-секретари и монахи-писцы. Брат Джерис замыслил построить печатный станок, но Аркос подавил эту идею в корне. Где взять столько бумаги и краски? Да и не нуждался неграмотный мир в дешевых книгах. Переписчики по-прежнему трудились при помощи перьев и чернильниц.

В праздник Пяти Юродивых прибыл посланец из Ватикана, привез радостную для ордена весть, монсеньор Флаут снял свои возражения и покаялся перед иконой Блаженного Лейбовица. Агуэрра выиграл процесс, и папа повелел издать буллу о причислении Блаженного к лику святых. Официальную церемонию назначили на Новый год и приурочили к заседанию Генерального Церковного совета, на котором предполагалось осторожно пересмотреть доктрину о распространении власти церкви лишь на область веры и морали. Этот вопрос возникал в ходе истории неоднократно, принимая с каждым новым веком иную форму, особенно — в темные столетия, когда человек ничего не знал о природе ветров, небесных тел и дождя, у него была только вера. Посланец объявил, что основатель ордена альбертианцев будет торжественно включен в Календарь святых во время грядущего собора.

В монастыре началось всеобщее ликование. Дом Аркос, постаревший и сильно сдавший, вызвал к себе брата Френсиса и прошамкал:

— Его святейшество приглашает нас в Новый Рим на церемонию. Готовься к отъезду.

— Я, господин?!

— Ты. Поедешь один. Брат аптекарь запрещает мне ехать, а отцу приору нельзя оставлять монастырь, пока я болею… И не вздумай бухаться в обморок, ворчливо добавил дом Аркос. — Я-то думаю, что твои заслуги явно переоценили, и все из-за того, что суд счел дату смерти Эмили Лейбовиц доказанной. В общем, его святейшество прислал тебе личное приглашение. Благодари Господа и смотри не возгордись.

— Его с-с-святейшество?.. — дрожащим голосом переспросил Френсис.

— Да. И вот еще что. Мы отправляем в Ватикан ту синьку. Но как бы ты отнесся к тому, чтобы отвезти в дар его святейшеству свою разукрашенную копию?

— У-у, — только и смог промычать в ответ Френсис.

Настоятель ободрил его, благословил, назвал «добрым простаком» и отправил собирать в дорогу узелок.

10