Песнь для мертвых

Я подумала о Джее, о сне, вернулась в кровать перед ужином и поплакала и поспала, пока папа не разбудил меня поесть.

На ужин был легкий салат, ведь нас ждало много еды на вечеринке, а потом папа разогрел закуски в духовке (запеканка с сыром, шпинатом и артишоками… но шпинат пришлось заменить капустой, ведь у нас было только это), а я готовилась. Я должна была нарядиться в честь этого, ведь я теперь редко снимала пижаму, и спортивных костюм стиля Джей Ло 2003–го был для меня пиком усилий. Но я выбрала кожаные леггинсы и идеальный вульгарно красный просторный рождественский свитер «Один дома», чтобы папа не ощущал себя неуместно.

В восемь мы надели куртки и пошли к Найтли, папа нервно держал блюдо в руках, а я несла бутылку Просекко, которую я вытащила из холодильника, и пачку чипсов.

Дверь открылась до того, как я постучала. Доун радостно улыбнулась нам. Ее рыжие волосы были собраны в растрепанный пучок, и она как — то выглядела моложе, не на шестьдесят с чем — то, как должна. Помогало то, что она была в мерцающем серебряном платье с длинными широкими рукавами, хотя на ее ногах были ботинки, словно она одолжила их у Перри.

— С Новым годом! — воскликнула она нам, ее темно — лиловая помада чудесно сочеталась с цветом ее волос. — Заходите!

— С Новым годом, — сказал папа, неловко пытаясь удержать блюдо и пожать ее руку.

Она забрала у него блюдо.

— Не стоило.

— Джейкоб сказал принести еду, — сказала я, входя в дом и озираясь. — Надеюсь, этого хватит, — я ожидала услышать музыку и увидеть людей, но было пока что тихо и пусто.

— Джейкоб так сказал? — Доун закатила глаза. — Думаю, он просто пытается получить больше еды.

— Мы первые? — спросил папа, тоже озираясь.

— Первые? — спросила Доун, а потом заметила ожидание на наших лицах. — О, ясно. Вы думали, будет большая вечеринка. Простите, что разочарую. Только мы. И теперь вы. Мы празднуем… скромно.

Я это понимала. Стоило заметить, что снаружи не было машин, да и раньше их там не было, кроме бежевого Мерседеса Джейкоба из семидесятых. Найтли держались замкнуто, потому что у них было много тайн, которые никто не понял бы. Никто нормальный.

Я ткнула папу локтем, ведь он все еще стоял и озирался.

— О, это хорошо. Вряд ли я сейчас был бы рад толпе чужаков, — сказал он.

Доун с сочувствием склонила голову.

— Понимаю. Заходите. А это мы попробуем, — она подняла блюдо.

— И это, — я подняла бутылку Просекко. — Может, я принесу бокалы?

— Это было бы клево, — она кивнула на кухню, папа забрал у меня бутылку. — Они на верхней полке возле холодильника.

Я прошла на кухню и взяла бокалы, и тут по мне пробежала дрожь. Я оглянулась, не удивленная, что вошел Макс.

Он остановился у шкафа рядом со мной и посмотрел на мой свитер.

— Похоже, я пропустил пункт насчет уродливых свитеров.

Я пялилась на его лилово — золотую рубашку, первые пуговицы были расстегнуты.

— Тебе хватает наглости смеяться над своим свитером, когда на тебе это?

Он пожал плечами и схватил пару тарелок.

— В этом доме сложно найти то, что на меня налезет, — он посмотрел на рубашку и чуть подвигал руками, показывая, что она была ему тесной, ткань натянулась у пуговиц.

И все же, хоть рубашка была безвкусной (наверное, Джейкоба), она хорошо подчеркивала его мышцы. Он всегда был таким? Или я никогда не обращала внимания на его тело, или в аду он стал крупнее, чем был раньше. Схожее произошло с Дексом — он пошел в Вуаль и вернулся качком — но Макс уже был как грузовик до этого.

Я смогла оторвать взгляд, чтобы не тешить его самолюбие, и подняла бокалы.

— Я свожу тебя в магазины, — сказала я. — Не важно, что ты будешь выглядеть как один из «Bee Gees» до этого. И нет, мы не будем ничего покупать в «Eddie Bauer» или «Cabela’s», или где ты обычно покупал свою одежду.

Я понесла бокалы в гостиную, где появились Сейдж и Джейкоб, Джейкоб говорил с моим отцом, Сейдж включал музыку. Они пили пиво, пока Доун не опустила запеканку на стол, где уже было полно закусок и выпивки.

Я поприветствовала Сейджа, кивнула Джейкобу и опустила бокалы, Доун подняла Просекко.

— В холодильнике шампанское для отсчета. Но мы начнем с этой бутылки.

— Хорошо, — сказала я. Я могла выпить бутылку и еще немного. Это был Новый год, и после ужасного сна, который мог оказаться настоящим, я хотела сильно напиться.

И я напилась. Все напились, включая папу. Он много пил в последнее время, я не преувеличивала, но он расслабился с этими людьми, и я стала ощущать себя лучше из — за того, что привела его сюда.

Позже, когда мой отец и Доун стали танцевать под «Jackson Five», Джейкоб отвел меня в сторону.

— Можно с тобой поговорить, милая? — вежливо спросил он. Ладно, опьянели не все. Джейкоб казался трезвым, его ясные глаза впились в меня.

— Конечно, — сказала я, надеясь, что он не собирался словами портить мне веселье. Хотя шансы были большими.