Песнь экстаза

Триста двадцать два долга. Внезапно они представляются мне последней надеждой, чем-то вроде спасательного круга.

– Твои долги не имеют никакого значения.

Долги не имеют значения? И это говорит Торговец, эльф, чьим бизнесом является заключение сделок со смертными в обмен на услуги? Столь корыстное существо не может взять и простить кому-то три сотни долгов.

Теперь мне не просто страшно. Меня охватывает невыносимый, парализующий ужас. Десмонд покидает меня не на день, не на ночь, а на много ночей. А может быть, навсегда.

Он берется за ручку двери. И я понимаю, что этот момент настал. Он уходит из моей жизни.

Все из-за одного-единственного несчастного поцелуя. Поцелуя, из-за которого он невольно показал мне свои крылья.

Никогда прежде их не видела. Дес, такой спокойный, хладнокровный, выдержанный, единственный раз утратил контроль над собой в тот момент, когда целовался со мной.

Это ведь что-то значит, правда? Может быть, стоит еще побороться?

– Последнее желание. – Я и не ожидала, что смогу говорить таким твердым, решительным тоном.

Десмонд отворачивается, смотрит в пол.

– Не надо, Калли, – произносит он умоляюще.

Его единственная слабость – заключение сделок. Судя по всему, он не в силах устоять, когда я предлагаю ему оказать мне услугу в обмен на черную бусину.

Я не знаю, что на меня нашло, что побуждает меня говорить Торговцу эти слова. Я не имею на это никакого права. Но мне все равно: для меня время остановилось, и я знаю, что если ничего не сделаю, мой мир рухнет.

Я закрываю глаза, и с моих губ слетает фраза, вычитанная в старинной книге:

– До тех пор, пока от пожарища не останется пепел, до тех пор, пока день не сменится ночью, до самой смерти будь моим, Десмонд Флинн.

В наступившей тишине я слышу лишь его хриплое, прерывистое дыхание.

У меня даже не хватает мозгов смутиться. Старинная клятва, которой в древности обменивались возлюбленные, кажется мне сейчас совершенно естественной.

Я открываю глаза, и мы смотрим друг на друга. Мне никогда не могло прийти в голову, что лицо человека может выражать одновременно ужас и восхищение, но сейчас во взгляде Деса я вижу и то, и другое. А в следующее мгновение он исчезает, оставив после себя лишь клубы черного дыма.

И мне еще неизвестно, что он бросил меня.

Наши дни

Эльф показывает крылья не невесте. Эльф показывает их своей второй половине.

Я смотрю на Десмонда, затаив дыхание.

Мне кажется, что время остановилось, что все вокруг замерло, и в мире воцарилась абсолютная тишина. Я слышу лишь гулкое биение собственного сердца – глупого сердца, пригревшего глупые несбыточные мечты.

– Ты лжешь, – шепчу я.

Дес едва заметно улыбается, его глаза сияют.

– Нет, херувимчик, я не лгу.

О боже, сейчас я окончательно потеряю лицо.

– Значит, ты хочешь сказать, что…

– Что я в тебя влюблен? Что я был влюблен в тебя еще тогда, когда ты была упрямой девчонкой, слишком смелой для своего возраста? Что ты – моя вторая половина, что мы созданы друг для друга? Клянусь всем, что мне дорого! Да, именно это я и хочу сказать.

У меня подкашиваются ноги. Мы созданы друг для друга.

«Да, – шепчет мне сердце, – мы созданы друг для друга».

Семь лет назад я похоронила свое прошлое и начала жить заново.

Семь лет назад я полюбила.

Я полюбила, и первая любовь осталась со мной навсегда. И это создало мне массу проблем, потому что семь лет назад мой возлюбленный разбил мне сердце.

– И все же ты бросил меня, – тихо говорю я.

Десмонд печально улыбается.

– Да, – соглашается он. – Но я собирался вскоре вернуться.

– Почему же ты не вернулся?

Он в волнении проводит рукой по белым волосам, отворачивается, делает глубокий вдох. Поднимает голову.

– Ты была такой юной, ты была еще ребенком, – негромко отвечает он и пристально смотрит мне в лицо, словно пытаясь прочесть мои мысли. – К тому же, я сразу понял, что с тобой происходило в детстве, дома, еще совсем недавно. Но мое сердце выбрало тебя. Я почувствовал это еще в ночь нашей первой встречи, но не поверил. А потом это чувство стало таким сильным, что я уже не мог контролировать, забыть, подавить его.

Я не мог долго оставаться вдали от тебя, я не мог ни в чем отказать тебе, но знал, что не имею права просить тебя о большем. Это было бы отвратительно и гадко после того человека… Я не хотел, чтобы ты думала, будто все мужчины такие же, как он.

Мое сердце замирает. Я не всхлипываю, но по щеке катится слеза, за ней – вторая, третья.

Дес осторожно вытирает слезы, ласково смотрит на меня.