Песнь феникса

В распахнутое окно вдруг влетела бабочка. Сделала небольшой круг по залитой солнечными лучами просторной комнате и, видимо не обнаружив ничего интересного, выпорхнула обратно на улицу, трепеща тоненькими крылышками. Ян Роутэг проводил ее задумчивым взглядом… и почувствовал жгучее желание вылететь вслед за ней. Хоть бы и в окно. Томиться в стенах Академии у него уже не было никаких сил. Не было сил даже самого себя поуговаривать еще немного потомиться – чем он и занимался последние полгода. Ну или почти полгода, без малого. Не было больше сил объяснять самому себе, что все идет именно так, как он и хотел. И желания такого тоже не было. Но когда он заключал договор с Верховным, то и подумать не мог, что ему станет так невыносимо скучно! Второй год на преподавательском посту тянулся так медленно и муторно, что его запросто можно было бы зачесть за все пять. Добро бы хоть Лета чего-нибудь вычудила. Но и она после случившегося с ее братом заметно присмирела и теперь все силы отдавала учебе. Даже больше, чем раньше, окончательно превратившись в зубрилу и «синий чулок». Он понимал почему – сила, проснувшаяся в его жене, бурлила и ворочалась, так и не вернувшись обратно в «спящее» состояние. Должно быть, временные перемещения не оказывали на нее должного влияния. Необъяснимым было то, что несмотря на старания Леты, большинство заклинаний так и оставались для нее неподвластными. Зато многие заклинания огня получались с первого раза. А потом вдруг что-то происходило, и они переставали получаться совсем. Создавалось впечатление, что ее дар благоволит огненной стихии, но «включается» по собственному усмотрению, когда сам того хочет. Да и как быть с тем колдовством, которое она применяла неосознанно в опасных для жизни ситуациях? В общем, если подытожить все происходящее с Летой, можно было бы с уверенностью сказать, что когда-нибудь при должном обучении из нее мог бы выйти неплохой боевой маг. И тогда получается, что он собственноручно растит из своей милой, наивной, бестолковой Леты воина? Этого ему хотелось меньше всего. Но ипрекратить обучение, запретив пользоваться даром, было нельзя. Тогда рано или поздно сила может выйти из-под контроля (достичь которого сейчас так надеялся он сам и его жена), а это повлечет за собой, скорее всего, катастрофу. Хорошо, допустим. Допустим, он вырастит из нее боевого мага, ведь огненные заклинания в большинстве своем атакующие, а управление другими стихиями ей вообще практически не удается! Но ведь тогда Лета станет боевым магом с практически неисчерпаемым резервом – находкой для любого войска, даже если предположить, что в защитных чарах она будет бесполезна. А шила в мешке все равно не утаишь. Кто-нибудь узнает. Не сейчас – так позже. Или, хуже того, кто-нибудь узнает о том, что она может питать резерв другого мага чуть ли не бесконечно. Хрен на деле редьки не слаще. Так или иначе он может ее потерять. В Академии ее не тронут, а это значит, что у них есть еще пять спокойных лет. Но что потом? Вечно прятаться? Как долго он сможет ее прятать? Сейчас все проще, даже Верховный не знает о ее скрытом даре. Догадывается, конечно, старый пройдоха. Он всегда обо всем догадывается, словно видит каждого человека насквозь. Но о Лете наверняка не знает ничего. Пока ничего. И это хоть немного утешает. Боги Всевышние, как много неразрешенных вопросов и как ужасно мало времени на то, чтобы их решить!

Ян Роутэг еще немного полюбовался солнечными бликами, пробивающимися сквозь сочную весеннюю листву, и отвернулся от окна.

Именно поэтому он не может уехать прямо сейчас. На целую неделю. Или даже на две – вообще уж мечта несбыточная. Прерывать практические занятия Верховный не позволит. А значит, за Летой закрепят другого наставника. Тут-то все и выплывет. Может и не все. Может и не выплывет. Но так рисковать он просто не имеет права. Потому что, если все-таки выплывет, то не видать ему тогда своей жены как собственных ушей.

Но, черт возьми, как же так вышло, что он вынужден томиться здесь аки царевна в заточении? Когда именно его жизнь перевернулась и отправилась коту под хвост? Его дорогая, бесценная, созданная буквально из ничего собственными руками, любимая свободная жизнь! Когда она перестала быть его собственной?