Песнь феникса

Менее двух дней нам понадобилось для того, чтобы добраться до болота. Не потому, что оно было так уж близко, просто Золотка неслась арбалетным болтом, демонстрируя чудеса прыткости и выносливости. Я, в общем-то, тоже держалась молодцом и даже не умерла голодной смертью, подъедаясь по пути ягодами и грибами. Теми, что сходу узнавала «в лицо», конечно. Таких было немного, но рисковать и совать в рот что попало, методом научного тыка выясняя, какие их них съедобны, а какие нет, было никак нельзя. Не хватало еще травануться подозрительным грибочком в самое неподходящее для этого время! Чем я буду питаться на болоте – вообще ума ни приложу, но радует уже сам факт того, что доехали мы до него живыми. К слову, о болоте. Оно оказалось настолько огромным, что, если бы не карта, могло бы показаться, что ни обойти, ни объехать его нельзя. На самом деле очень даже можно, но долго. Поэтому придется мне поизображать из себя одурелую лягушку и резво поскакать с кочки на кочку. Заранее в небольшом придорожном лесочке я провозилась с четверть часа, выбирая себе длиннющую палку – даже целый шест! – потому что соваться в такую топь совсем уж с пустыми руками казалось неимоверной тупостью. Палка оказалась что надо, длиной в полтора моих роста и толщиной в ладонь, но такая шершавая, кривая и сучковатая, что страшно было брать ее в руки. Я погоревала о том, что не додумалась прихватить перчатки – ну кто мог подумать, что они мне понадобятся, ведь лето на дворе! – и все-таки взялась за эту страшилищу. Ладони ободрала уже за те полчаса, что мы ехали вдоль болота, выбирая наиболее удобное место для переправы. Признаться, я в душе надеялась наткнуться на тропку-дорожку, но места оказались совсем глухие, а трясина нехоженая. Однако время не стояло на месте, и если бы мы пошатались вокруг да около еще немного, то могли не успеть перебраться до темноты. А я, по наивности своей, очень на это надеялась. Еще одним неприятным открытием вскоре стало то, что комары на болоте гораздо крупнее и злее тех, что я встречала раньше, и, кажется, вообще не спят. Загрызли они меня вусмерть не мешкая. Удивительно, но, едва не взвыв в голос от нахождения в таком негостеприимном и мрачном месте, я неожиданно начала соображать. Мне, например, пришло в голову, что если оторвать кусок ткани от подола рубахи, то можно обмотать его вокруг палки и хоть немного поберечь ладони несмотря на то, что от них, кажется, уже мало что осталось. Сказано – сделано. Рубаха кряхтела и не сдавалась, ткань и вправду оказалась весьма прочной, оправдывая баснословную цену. Пришлось пустить в ход зубы. Золотка ехидно наблюдала за тем, как я грызу свою одежду и фыркала. В конце концов я с ней справилась, но упарилась так, что не отказалась бы отдохнуть часок-другой. Закончив с обматыванием шеста, я неуверенно посмотрела на кобылу.

– Слушай, ты же умная, – констатировала я. – Если я тебе сейчас скажу, чтобы ты отправлялась в обход и ждала меня по ту сторону болота, ты же меня поймешь?

Лошадь кивнула.

– И послушаешься?

Лошадь отрицательно помотала головой из стороны в сторону.

– Я почему-то так и думала. Но, послушай, ты же не коза и просто физически не сможешь скакать по кочкам. У меня самой довольно слабые шансы перейти топь, а у тебя их нет вообще!

Лошадь своенравно вздернула хвост и, не тратя больше времени на пустопорожнюю болтовню, легким длинным прыжком сиганула прямо в болото. Я и ахнуть не успела. Только зажмурилась в последнюю секунду, ожидая рокового «плюх» и прощального «буль» от любимой кобылы. Ни того, ни другого, впрочем, не последовало, и, немного погодя, я рискнула раскрыть один глаз. Второй тут же раскрылся самопроизвольно – от удивления. Кобыла умудрилась раскорячиться неимоверным образом, но все же попасть копытами на кочки и теперь победоносно на меня посматривала.

– Удобно? – едко спросила я ее.

Ответом мне было тонкое, укоризненное ржание.

Я вздохнула, пожала плечами, смирившись с судьбой и с тем, что полоумную кобылу не исправишь, все-таки не удержалась и многозначительно покрутила пальцем у виска, сообщая упрямой сумасбродке то, что я думаю о ее выходке и, тщательно проверяя палкой каждую пядь, решилась сделать несколько неуверенных шагов. Утешало только то, что, если мы забредем в совсем уж непроходимую топь – всегда можно повернуть обратно. Однако на деле оказалось, что волновалась я зря. Золотка будто нюхом чуяла куда ступать можно, а куда – нет, и спустя долгое время, когда солнце медленно, но неотвратимо стало скатываться к горизонту, все-таки вывела нас к весьма недурной на вид тропке. Узкой, то и дело прерывающейся, но все-таки вполне пригодной для того, чтобы перевести на ней дух. Главное, именно перевести, а не испустить его окончательно. Ибо мои ноги в тонких летних ботиночках уже вымокли насквозь, а все тело было зверски съедено комарьем. Про желудок вообще молчу. Он еще утром в узел завязался.