Песнь феникса

– Да, стараешься. Но самое главное в этом деле – суметь отличить желание души от желания разума. Разум может ошибиться, душа – никогда.

– И как это сделать?

– Чувствовать. Говорят, что душа живет в сердце. А сердце всегда подскажет.

– Спасибо! – кивнула я.

– А теперь иди. Твои друзья… – Феникс на мгновение прикрыла глаза. – О-о-о, они в отчаянии… Ну да ничего, сейчас мы их обрадуем. Ты готова?

– Да! – я быстро встала и оправила платье. – Что же мне, в этом?..

– Хоть бы и в этом, кому какая разница? – легкомысленно отмахнулась женщина-птица. – Да не волнуйся ты так, как только очутишься в своем мире, твоя одежда мигом окажется на тебе. Синяки и ссадины, кстати, тоже вернутся на свои места, не обессудь. А теперь прощай. Мы славно поболтали, думаю для этого воплощения тебе вполне достаточно.

Он развела в сторону руки, очерчивая полукруг, и все вокруг исчезло. Нет, никакого портала не было, и я совершенно точно не двинулась с места. Просто ее мир исчез, уступив место тому, в который я стремилась всем сердцем.

Конечно, свалилась я прямиком ему на голову. Хорошо, что он сидел. Пожалуй, это стало уже доброй традицией – сыпаться на загривок родному мужу неизвестно откуда.

Сначала он просто смотрел на меня шальным взглядом, будто не верил своим глазам. А потом долго тряс меня за плечи и орал во всю голосину:

– Живая?! Живая, а?!

Пока я, наконец, не догадалась кивнуть. Будто только и ждал от меня этого подтверждения, маг сгреб меня в охапку и так сжал в объятьях, что, кажется, затрещали ребра.

– У тебя волосы нормального цвета, – сказал вдруг.

Я снова кивнула. В глазах стояли слезы, и все никак не удавалось его как следует разглядеть.

Вокруг нас происходило какое-то копошение. Я старательно проморгалась и все-таки смогла различить разнесчастную зареванную полуэльфку, с непередаваемым трагизмом сморкающуюся в рубаху взволнованного и растрепанного Эйвальда, бессовестно ухмыляющуюся полугномшу, Верховного и еще какого-то незнакомого симпатичного парня. Так, ну с Яном, Лайн все понятно. Полугномша – у меня почему-то совершенно вылетело из головы ее имя – наверняка за пифией хвостом притащилась. А Верховный? Его, наверное, привлекли от безысходности. Но кто и для чего вздумал сдернуть с насиженного места моего братца? Вот это всем вопросам вопрос. Для меня в данный момент неразрешимый.

Маг перестал меня трясти и теперь просто целовал в темечко. И вдруг я вспомнила. И резко сорвавшимся голосом душераздирающе провыла:

– Немедленно перестань меня целовать! Ты меня не люби-и-ишь!

– Почему? – искренне изумился Ян, на секунду и вправду опустив руки.

Я этим воспользовалась и отодвинулась. Орать на него, когда он меня так обнимает просто невозможно.

Краем глаза я заметила, что Верховный тоже впечатлился таким заявлением, сделал круглые глаза и поспешно отошел от нас подальше. Остальные последовали его примеру. Но мне уже было все равно.

– Ты женился на мне из-за дара, но его больше нет! И ни капельки ты меня не любишь, и не любил! И бросил ты меня в Академии, и уехал неизвестно куда! А меня остави-и-ил, совсем одну, никому не нужную, бесхозную, как бродячую собаку-у-у-у! А меня бандиты гоняли! Меня колдунами затравили! На меня медведь нарычал! А тебя рядом не было-о-о! А потом еще Зэйрин, гад, запугал до полусмерти! А ты где все это время был?! Девиц на постоялых дворах мял?! Нежить по лесным чащобам гонял?! А на меня же что, совсем начхать, да?!

Маг некоторое время тупо на меня таращился. Глаза – почти квадратные и пустые, как у младенца. Ни одной мысли в них, ни большой, ни маленькой. Скорее всего, он даже не понимал, что я там такое на него ору.

А потом вдруг прижал к себе и жарко поцеловал. Вот так вот, прямо в губы и на глазах у всех, как на свадьбе. Я специально не проверяла, но надеюсь, что эти «все» деликатно отвернулись. Щеки немедленно залились румянцем, и я старательно попыталась выкрутиться – чего это он – бревно бесчувственное! – еще и целоваться лезет? Но очень скоро умиротворенно вздохнула и сдалась.

Хорошо, что он меня поцеловал. Ни одни слова не смогли бы объяснить мне все, как один его поцелуй. Я всхлипнула в последний раз, все-таки выкрутилась из медвежьей хватки и крепко обняла его за шею.

Пифия обессилено сидела недалеко от края обрыва. Некто в недалеком прошлом приволок сюда толстенное бревно, которое теперь заменяло полуэльфке лавку. Нервы у нее оказались не железные, и еще она дико устала. Лета нашлась, пока еще не известно, как и почему. Но, когда она успокоится и перестанет вопить на мужа, скорее всего, расскажет. А раз так вопит, значит, с ней более или менее все в порядке – страдает она, как правило, молча. Все хорошо. Теперь можно сидеть, нахохлившись, отдыхать и жалеть себя сколько хочется.