Песнь кинжала и флейты

А когда на некоторых фестивалях храмовники раздавали сладости детям бедняков, она одевалась как можно проще, сажей красилась под замарашку-беспризорницу, чуть горбилась, чтобы выглядеть ниже и как бы «моложе» в её понимании, и тоже подбегала туда за ягодами и конфетами. И никогда не чувствовала угрызений совести за такой обман, а наоборот, очень даже радовалась своей хитрости и наслаждалась «уловом».

А теперь рядом не было того, кто во всём этом её поощрял и искренне радовался её успехам. Ди стремглав помчалась мимо двух пустующих домов, принадлежавших как раз исчезнувшим эльфам, добегая до большого дома, где жила семья этой Виолы. Девушка толком даже не помнила точно, как звучит их фамилия. Возможно, помнил Вир, но, чтобы у него спросить, требовалось сначала его отыскать.

Свет, однако же, нигде не горел. Дом был пуст, не заперт, с открытыми ставнями, словно братец не проделывал здесь всё то же, что и с их жильем первым же делом. Место казалось бы заброшенным, если б на деле не выглядело крайне ухоженным – тщательно вымыты окна, покрыт лаком конёк крыши, обновлены наличники на окнах и разве что вьюнок справа и слева от входной двери немного пожух от слишком жаркого прямого солнца за последние деньки.

Внутри же никого не оказалось. Диана побродила по всем комнатам, заглянула во все шкафы, расчётливо стащив немало еды, раз уж та больше никому не понадобится. Зажгла подсвечник, совершенно не беспокоясь о том, что её вот такую застукает в чужом доме патруль местной стражи, нечасто, честно говоря, и наведывающийся в этот район, и тщетно изучала весь пол в надежде на тайный лаз в какой-нибудь подвал.

Было похоже на то, что Вир был прав: погреба в доме вообще не было. Зато была пристройка с развешенными на сушку нарезанными фруктами и овощами, а так же личная баня, экономящая семейству часть средств, что горожане обычно тратили на общественные. Впрочем, средств на саму постройку и содержание, наверняка, уходило даже больше, просто Ди о таком не задумывалась.

Она, например, мечтала о куче слуг, ни разу не сообразив, что им всем нужно платить жалование. Да и о многих других законах мироздания она, в силу возраста, ещё даже не размышляла. Знала, откуда дети берутся, и этого для того, чтобы считать себя взрослой, ей казалось вполне достаточно.

Делать было нечего, сердце ужасно болело, к горлу подступал ком, будто бы невидимый призрак душил сейчас мёртвой хваткой. Не получалось уже даже реветь, только вздрагивать и всхлипывать. Посреди гостиной, так и не обнаружив никакого лаза, девушка рухнула на колени от отчаяния, не представляя, что могло случиться с её братом.

Ни до Виолы, ни до других исчезнувших знакомых ей не было никакого дела. Даже мальчишка-подмастерье не вызывал сейчас ни толики жалости, всю её целиком занимал только Вир и его исчезновение с пришедшим туманом. Была даже мысль назло ринуться туда за ним. Просто забраться повыше, на один из шпилей храма солнца или зубчатые башенки высотной колокольни, поглядеть, в каком районе сейчас дымка, куда именно она ушла с их квартала, и помчаться туда, будь что будет…

Но потом в воспоминаниях снова возник образ и даже голос брата, момент их расставания, тот последний раз, когда она его видела. Он готов был отдать всё, лишь бы жила она. Не взял с собой даже кинжал, соврав, что при нём есть другое оружие. Может, и не врал, например, взял какой-нибудь кухонный нож. Она ведь не поверяла, все ли приборы дома в наличии. Но по его глазам она тогда видела истинную тревогу. За себя, за неё или за обоих – уже не ясно.

Пришлось вернуться домой, но Ди даже не представляла, что делать дальше. Спать в погребе? Ложиться ли вообще? А, может, собрать пожитки да бежать из города? Но куда? Ей нигде не ждут, ей нигде не рады. Кроме потных мужланов в борделях, но такой участи следовало бы избежать любой ценой.

По крайней мере, она могла зарабатывать игрой на флейте брата, что осталась при ней. Ну, и воровством, если прокатит, конечно. Тяга ко всему, что плохо лежит – это одно, а вот умение не попасться и всё провернуть идеально – уже другое. А это далеко не всегда удавалось и требовало продолжения тренировок с Виром, с его грамотным анализом и «разбором полётов», как, по его словам, выражалась воздушная кавалерия, то есть всадники на грифонах.

Сначала Диана от усталости плюхнулась в кровать прямо в одежде. Потом не смогла там уснуть от печали и немножко из-за голода. Поначалу казалось, в такой ситуации кусок в горло не лезет, но пару часов спустя она свыклась с мыслью о том, что просто прогоняет от себя голод, а на деле сегодня не обедала и не ужинала, только погрызла пару баранок и печенье в погребе.