Песнь льда и огня. Книги 1-9

— Проводите сира Роннета в его комнаты, — распорядился сир Киван. Подразумевалось, что там рыцарь и должен впредь находиться. Подозрения с него, несмотря на все его громкие заявления, никто не снимал: высадившихся на юге наемников возглавляет, судя по донесениям, его родич.

— На этом самом месте не так давно стоял его дядя, — заметил великий мейстер Пицель, когда Коннингтон удалился. — И обещал королю Эйерису голову Роберта Баратеона.

«Вот что значит дожить до глубокой старости: всё, что ты видишь и слышишь, напоминает тебе о событиях твоей молодости», — подумал сир Киван, а вслух спросил:

— Сколько солдат прибыло с сиром Роннетом в город?

— Двадцать, — ответил лорд Рендилл Тарли, — почти все из отряда Григора Клигана. Ваш племянник Джейме отдал их Коннингтону, чтобы избавиться от них, не иначе. Не пробыв и дня в Девичьем Пруду, один из них совершил убийство, а другой изнасиловал женщину — одного пришлось повесить, другого кастрировать. Будь моя воля, я бы их всех отправил в Ночной Дозор вместе с Коннингтоном. На Стене такому отребью самое место.

— Каков хозяин, таков и пес, — сказал Мейс Тирелл. — Черные плащи будут им в самую пору, согласен. В городскую стражу я таких не возьму. — Недавно он дал золотые плащи сотне своих хайгарденцев и никаких добавлений более не желал.

«Чем больше он получает, тем больше хочет». Сир Киван начинал понимать, почему Серсея так невзлюбила Тиреллов, но для открытой ссоры время было неподходящее. И Рендилл Тарли, и Мейс Тирелл привели в столицу свои войска, в то время как основные силы Ланнистеров таяли в речных землях.

— Люди Горы всегда слыли хорошими воинами, — заметил он примирительно, — а против наемников нам каждый меч пригодится. Если это вправду Золотые Мечи, как докладывают шептуны Квиберна…

— Как ни назови их, авантюристы останутся авантюристами, — прервал Рендилл Тарли.

— Возможно, — согласился сир Киван, — но чем дольше мы не обращаем на этих авантюристов внимания, тем сильнее они становятся. Мы приготовили карту, где отмечены все их передвижения. Прошу вас, великий мейстер.

Превосходная карта, начертанная рукой мастера на листе тончайшего пергамина, заняла весь стол заседаний.

— Вот и вот, — показывала покрытая старческими пятнами рука Пицеля. — Все побережье и острова. Тарт, Ступени, даже Эстермонт. А Коннингтон, как нам доносят, идет к Штормовому Пределу.

— Если это в самом деле Джон Коннингтон, — вставил Тарли.

— Штормовой Предел под силу взять разве Эйегону Завоевателю, — проворчал Тирелл. — А если он даже и отобьет его, то не у нас, а у Станниса. Перейдет замок от одного претендента к другому, нам-то какая печаль? Я верну его короне, как только моя дочь будет признана невиновной.

«Что ж ты раньше его не вернул?»

— Это так, милорд, но…

— Все обвинения против моей дочери — гнусная ложь! — снова перебил Тирелл. — Спрашиваю еще раз: какая нам надобность разыгрывать эту комедию? Пусть король Томмен объявит, что она невиновна, и делу конец.

«Если он это сделает, сплетни будут преследовать Маргери всю ее жизнь», — мысленно ответил Киван.

— Никто не сомневается в том, что ваша дочь невинна, милорд, — солгал он вслух, — но его святейшество желает, чтобы суд состоялся.

— Дожили, — фыркнул Тарли. — Короли и знатные лорды пляшут под чириканье воробьев.

— Нас со всех сторон окружают враги, лорд Тарли, — напомнил Киван. — Станнис на севере, Железные Люди на западе, наемное войско на юге. Если мы пойдем против верховного септона — иными словами, против богов, — самые улицы Королевской Гавани обагрятся кровью. Любой из возможных узурпаторов охотно примет к себе благочестивое воинство.

Мейса Тирелла это не убедило.

— Мои сыновья снова возьмут Щиты, как только Пакстер Редвин выметет железные ладьи с моря. Со Станнисом покончит снег вкупе с Болтоном, что же до Коннингтона…

— Если это он, — вставил Тарли.

— Что до Коннингтона, с какой нам стати его бояться? Он даже восстание Роберта в Каменной Септе не сумел подавить, да и Золотые Мечи никогда побед не одерживали. Примкнувшие к нему дураки весьма скоро раскаются в своей глупости.

Хотел бы сир Киван разделять уверенность Тирелла. Джона Коннингтона он в свое время знал — молодой гордец, самый упрямый из лордиков, окружавших Рейегара Таргариена. Надменный, но одаренный и полный рвения — за это да за военное мастерство Эйерис его и сделал десницей. Бездействие старого лорда Мерривезера позволило мятежу пустить корни и разрастись; король хотел, чтобы молодому и горячему Роберту противостоял столь же молодой и горячий военачальник. «Неосмотрительно, — сказал Тайвин Ланнистер, услышав в Бобровом Утесе о выборе короля. — Коннингтон слишком молод, слишком смел, слишком жаден до славы».

Колокольная битва доказала правоту Тайвина. Сир Киван думал, что после нее король Эйерис поневоле вернет брата на пост десницы, но Эйерис призвал лордов Челстеда и Россарта, поплатившись за это короной и жизнью. Давно это было — Джон Коннингтон, если это впрямь он, теперь другой человек. Старше, тверже, опытнее, опаснее.