Песнь лихорадки

Она была вырвана из своей жизни как смертная возлюбленная, затем превратилась в Фейри, а потом и в их королеву. Почему? Кто-то готовил ее в королевы, потому что счел ее достаточно гибким материалом для лепки? И если бы она разочаровала своего воспитателя, он бы просто вновь удалил ее воспоминания? Ее память была стерта, и она опасалась, что это делалось не один раз (шестьдесят тысяч лет назад), а очевидно множество раз, учитывая, как давно она была возлюбленной короля. Вся ее жизнь, все, чем она была — украдено у нее, и эти кражи периодически повторялись. Сколько жизней она потеряла? А в итоге гордится тем, что правит расой, которая даже не принадлежит ей!

Если верить королю, Круус сделал это с ней, а она сама ни за что бы не оставила своего любовника по доброй воле. Если верить королю, Круус заставил ее написать записку, выставляющую короля монстром, и если она выпьет из сосуда, то вновь влюбится в него.

Она не хотела вновь в него влюбляться.

Любовь сделает ее пешкой Фейри, которую будут переставлять туда-сюда на шахматной доске их манипуляций — поврежденной, измененной, переделанной. Смотрите — она пешка! Нет, она королева! О, погодите-ка, опять пешка! Может, сделаем ее ладьей, как скажете?

И ради чего?

Чтобы оказаться здесь.

В одиночестве. Женщина, чье существование было так изломано магическими эликсирами, что она больше не знала, кто она есть.

Прищурившись, она изучала взглядом сосуд.

У нее не было ни малейшего желания принимать от короля что угодно. Но если она не выпьет это, то проведет остаток своей жизни — которая может стать намного короче, чем она планировала, если не найти Песнь Созидания — оставаясь лишь той, кем она была сейчас. Опечаленной королевой Фейри, которая подвела носимую ей мантию, подвела всех людей, которыми назначена править. Если земля падет, она умрет как та женщина. Гадая. Никогда не узнав правды.

Она вздохнула. Т'Мурра на ее плече чирикнула с видимым сочувствием.

— Зара, — пробормотала она.

Т'Мурра наклонила голову набок и комично посмотрела на нее.

— Оук! Зара, — пронзительно пискнула она, как будто соглашаясь.

Именно радость Зары привлекла короля. Ее страсть, ее дикость, неудержимое увлечение всем, что она делала. Это все тоже было спрятано с воспоминаниями в зеркале.

Она никогда не встречала такого… оживления в ком-либо. Не припоминала такого. Она даже представить себе этого не могла. Оставалось лишь изучать его туманный след и очертания как беспристрастный наблюдатель. Что хорошего принесут ей утерянные воспоминания о таких чувствах? Она теперь стала Фейри, способной лишь на тень эмоций. Смутные воспоминания о жизни, которых ей уже никогда не испытать, могли стать лишь пыткой. Что лучше — горечь или вечное чувство потери? Разве оба варианта в итоге приносят лишь горечь?

Конкубина не хотела становиться Фейри. Когда смертный становится Фейри, он теряет душу.

Зара ценила свою душу превыше всего. И теперь не имела ее.

Она подняла сосуд и покрутила в руках, туда-сюда, рассматривая золотистое содержание и радужный дымок, поднимавшийся сквозь узкое горлышко, взвешивая плюсы и минусы, за и против, всякий раз заходя в тупик.

В конце концов, она отключила разум и приняла решение, поддавшись остаткам слабых эмоций.

Она поднесла сосуд к губам и выпила.

Глава 21

Я бьющий сустав, согнись и кланяйся[36]

Мак

Выселение из моего тела произошло мгновенно.

В ту же секунду, когда я услышала, как произношу слова, которых не говорила и никогда бы не сказала, я оказалась поймана титанической силой воли Синсар Дабх, вырвана из собственного тела и засунута обратно в коробку.

Никогда не считай меня слабой, мурлычет Синсар Дабх. Я контролирую тебя, детка. ВСЕГДА.

Когда она запихивает меня в тесное, темное помещение и захлопывает крышку, я думаю — дерьмо! Нет в моем теле никакого секретного отделения, куда меня можно запихать!

И точно так же во мне никогда не было настоящей книги, открытой или закрытой. Синсар Дабх нарисовала для меня две детальные иллюзии и чертовски хорошо впарила их. Я внушила себе эти иллюзии, поверила в них и тем самым оказалась в их плену. Но пленила меня не Книга.

А моя собственная доверчивость.

Вера — это реальность.

Здесь, лишенная тела, я постигаю эту истину в момент исключительной ясности и понимаю, что это краеугольный камень всего существования. Не только моего. Всего вокруг. Какой самый проверенный способ оказаться жертвой? Поверить, что ты жертва. А путь к победе? Поверить, что ты чемпион.

Я верю в свое тело, пинком открываю крышку несуществующей коробки, и окружающие меня границы стираются в ничто, ибо они и есть ничто.