Песнь Люмена

Никто не стал переспрашивать. Туофер молча смотрел на старшего брата, Диан зло скрестил руки на груди. А Тобиас то и дело подымал руки, пытаясь выразить мысль в жестах, и опускал их не менее напряжённо, чем стоял Диан.

— Но Эва…

— Хватит, Гавил.

— Но мне правда тоже интересно, куда она уехала, — виновато закончил тот.

— Такова Его воля. — Ответил Шайло.

— Ты и сам не знаешь, — с поразительной прозорливостью заключил Гавил.

Шайло не стал отрицать.

— Это, — Лукас обернулся в сторону зала, который они покинули, — было не просто так.

— Знаю.

— Не понимаю, — Гавил посмотрел на Туофера. Потом на Тобиаса, — о чём вы?

— Неужели ты, и правда, хочешь сказать, что всё это затеяно с определённой целью? — Последний нахмурился.

— Не хотелось бы так думать, — Лукас всё так же смотрел в ту сторону, — но…

— Шайло?

— Нет, это не просто смятение.

Диан качнул головой.

— И всё же…

— Что, Тобиас?

Тот заговорил не сразу:

— Он…

Шайло застыл, поняв, о ком тот сейчас заговорит, но тут к ним подошёл Карнут и, обведя всех быстрым взглядом, обратился к тому.

— Император ждёт тебя.

Задержался на миг, ему тоже было известно о произошедшем собрании. Однако, не давая объяснений, повернулся и так же поспешно ушёл. Шайло тут же отделился от остальных и не замедлил последовать приказу.

— И всё же объяснений нам не дали. — Закончил Тобиас.

— Нам сказали ровно столько, сколько мы должны знать, — тут же отрезал Лукас.

— А если мне этого недостаточно? — упорствовал Тобиас. — Я согласен, он… он был тем, что о нём говорят и всё же. — Подходящее объяснение никак не находилось. — И всё же он наш! Один из нас.

— Знаю, и потому предательство так тяжело, — Лукас остановился и заговорил иначе. Гавил до того у него таких интонаций не слышал. — Я не знаю, что произошло, но я верю Шайло. И то, что случилось, он открыто сказал, что пойдёт против Императора.

— Мы не называем его имени, — тяжело усмехнулся Тобиас, — это неправильно. Всё здесь уже неправильно.

Они стояли так не говоря больше, пока не увидели вышедшего на балкон Шайло. Тот остановился, появлялись другие легионеры. Повышая голос, Шайло заговорил:

— Оставшиеся в Чертоге легионеры сегодня выступают к Горе.

Задрав голову, как и другие, Туофер смотрел во все глаза как меняется неизменное. А лица оставались всё такими же непроницаемыми.

Шум нагретого воздуха заглушал все остальные звуки. Кожа давно высохла, но охватывающее тело тепло дарило ощущение укутанности и крепкого кокона. Нажав рычаг и прекратив поток, Аривана открыла воздухоочистительную кабину и вышла на холодный пол. Даже расстеленный ковёр не укрощал царящую кругом стылость. Аривана укуталась в свободно спадающее красное одеяние, собрала волосы и остановилась посреди ванной комнаты.

… любимая дочь…

… нет, её я не отдам…

…но всё пойдёт именно так как спланировано…

— Что такое?

В голове неприятно заныло. Она вернулась к умывальнику, открыла воду и выплеснула её на лицо, ледяные брызги тут же оставили красные следы на коже.

Эту дочь я оставлю себе.

Но её голос совершенен.

Тогда вживи усилители другой.

Но сай…

Застыв на месте, Аривана смотрела, как в сток утекает водоворотом прозрачная до боли в глазах вода. Когда это было? Она ничего не помнит. Только смутные голоса и куклу в маленьких руках, неужели её?

Мать? Она давно уснула.

Исполняй!

Поклон.

Но мы ведь уже вживили кристалл, господин.

Значит, повторите. Она останется человеком.

Отец?

Как будет угодно господину. Но могу ли я добавить? Простите за мою непозволительную настойчивость, но даже если вы решите использовать другую дочь, то в этой всё равно останется кристалл и соблазн управлять…

Что ты говоришь?!

Всего лишь высказываю мысль, что кто-то может знать об имплантате и воспользоваться им.

О нём знаем только ты и я.

Шум воды заполз в уши, разросся по телу. Впившись руками в мрамор, Аривана стояла прерывисто дыша.

И всё же…

Послушная дочь, любимая дочь. Глаза Шеола, когда он узнал, на что отправила она Ашарию, его шёпот… Мы ведь семья… и крик утром: «Как ты могла?!».

Как я могла? Она прикоснулась рукой к волосам. На этом месте у Ашарии был кристалл, и остался маленький рубец. Аривана распахнула глаза, когда нащупала такой же у себя.

Её нашли когда исчезли звёзды. Госпожа сжалась под раковиной и всё повторяла: «Где здесь я… где здесь я… где здесь я. Я?!..».

Была ночь и густая туманность расползлась по всему небосводу. Тогда в первый раз легионеры покинули Небесный Чертог. Впервые люди, населявшие императорский город, могли видеть столько воинов Легиона. Парадные ворота открыли, но никто не решался заглянуть туда. Только один храбрец ещё затаился у окна. Улицы сделались чисты.

Не было ни труб, ни предупреждений. Только по ту сторону сделалось светло и из прохода ряд за рядом показывались они в серебристой броне, смотрящие только вперёд, с ледяными лицами и глазами, в которые нельзя смотреть.

Одна старая женщина, узнав о происходящем, именно оттого принялась приговаривать о конце света и, схватив внучку, гладила ту по голове. А легионеры покидали Небесный Чертог.