Песнь мятежной любви

Казалось, ступеньки для Родиона — непреодолимое препятствие, и каждое движение отдавалось в теле болью. Боль, боль, боль. И не сосчитать, сколько раз я уже подумала это слово. Мне хотелось взять парня под руку, поддержать, но я не могла себе это позволить. Он боялся проявлений слабости, выдерживал сильную позицию, и мне не хотелось рушить его хрупкую уверенность. Также и я, всегда играю сильную, когда больнее всего.

— Злата, ты взяла сумку? — вдруг опомнился Родион, когда мы уже дошли до выхода. — Там все документы, если что, — добавил он, оглядев её и не заметив вещей.

— Блин, точно! Забыла, прости. Сейчас заберу, — воскликнула рассеянная сестра.

— Злат, мы в машине будем. Она прям здесь, на входе, — сказала Саша, а девушка кивнула и заспешила по ступенькам вверх.

Мы вышли на улицу. Машина и, правда, стояла у подъезда. Хозяин снял блокировку, подошёл и раскрыл заднюю дверцу, но Родион, вместо того, чтобы сесть, зашарил по карманам.

— Перетопчешься курить, — Саша сразу разгадал его намерения: — Ныряй, Злата придёт, и сразу едем, — он дождался, пока парень сядет, закрыл дверцу и прошёл на место водителя. — Майя, залезай, — он кивнул на авто с другой стороны.

Я обошла машину и села. Тот же аромат благовоний, что и в прошлый раз, те же черепа и атрибутика на зеркале. И снова поездка в больницу.

— Твоя машина рискует превратиться в карету скорой помощи, — выдала я, а Родион, сидящий рядом, усмехнулся.

— Вот и я думаю, пора с вами двумя разобраться, чтобы больше такого не выкидывали, — Саша завёл движок, зыркнул на нас в зеркало и хохотнул. Наверное, мы забавно смотрелись: расселись в разные углы и отвернулись каждый в окно со своей стороны.

Никто не ответил. Саша достал сигареты и щёлкнул зажигалкой. И вот тогда-то Родион среагировал:

— Эй, задница. Мне не разрешил, а сам.

— Да ты гляди, помрёшь сейчас, какие тебе сигареты, — хмыкнул парень, но сжалился: — Ладно, держи. Одну затяжку.

Такая дружеская атмосфера сбивала ощущения. Будто не было падения, и мы сейчас собирались вовсе не в больницу, а так, кататься по городу. Но когда Родион потянулся за сигаретой и скривился, я поняла, что снова бредила. Несуществующие миры преследовали меня последние полчаса. Я так и стремилась увидеть то, чего нет, спрятаться в иллюзиях, лишь бы не встречать реальность лицом к лицу.

Родион храбрился, но я чувствовала, что он едва держался. Меня до чёртиков пугала его бледность и то, как он резко вздрогнул, затянувшись, а потом закашлялся. Надо было всё-таки вызвать скорую, уже доехали бы.

Пыхнув пару раз, Родион отдал сигарету, опустил голову на верх спинки, закрыл глаза и расслабился. Его лицо заблестело от пота, а порез на лбу снова закровил. Я не могла смотреть и отвернулась. Но, следуя невольному порыву, потянулась к его руке, лежащей на сидении.

Мои холодные пальцы опустились на его кисть. Мягко и осторожно, как щекочущие снежинки. Я уставилась в колени, следя за Родионом краем глаза. Он тяжело повернул ко мне голову. Я понимала, что должна встретить его взгляд, но не находила сил посмотреть и давилась немыми слезами, упорно сверля глазами дыру в штанах.

Что я хотела сказать ему этим прикосновением? Неподходящий момент для романтики, но я не об этом думала. Я просто хотела его поддержать.

Прошло несколько секунд, Родион никак не отреагировал, и мой жест стал неуместным. А чего я хотела? Он ведь даже не разговаривал со мной.

Я убрала руку. Но вернуть на колени не успела — Родион схватил её. Я вздрогнула от тепла его пальцев, когда они переплелись с моими. Божественное ощущение разбудило всех мурашек в теле. Забыв о предрассудках, я повернулась к нему.

Если есть сомнения, развеять их может только любящий человек. И я, правда, ощущала это. Дрожь сошла с плеч, отпугнутая ласковым взглядом. Страхи истаяли. Ни одного не осталось. Я сжала кисть Родиона и улыбнулась. Уголки его губ тоже дёрнулись вверх, но в этот миг гримаса прочертила лицо. Он высвободил руку и прижал её к виску, пытаясь усмирить распирающую боль.

А на переднем сидении, наконец-то появилась Злата, и Саша тронулся с места.

Не время для признаний. Пусть предчувствие объяснения протянется сладкой пыткой. Но я знала, что на душе у Родиона. И мне кажется, он тоже получил свой ответ.

Глава 27 — Позволь теням умереть

В дороге Родиону стало хуже. Может, сидячая посадка повлияла или растрясло, но когда он наклонялся вперёд, его тошнило, а стоило откинуться назад — головная боль становилась нестерпимой. Он сказал нам об этом в середине пути, потом перестал говорить.

Выйти сам из авто не смог. Едва машина затормозила у больницы, Злата и Саша выволокли его из салона, а я бросилась открывать дверь. Я не оглядывалась, иначе застряла бы на месте и разрыдалась — не могла спокойно смотреть, как дорогой мне человек едва передвигал ноги и балансировал на грани яви и беспамятства.