Песнь мятежной любви

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эми отписала, что басуха у неё, а так как жила подруга недалеко, я скинула, что скоро заберу инструмент, и с Сашей не поехала. Я попрощалась со всеми, а о данном маме обещании вспомнила только, когда ребята садились в машину.

— Родион, — окликнула я парня, — мне звонила мама, просила передать, чтобы ты поправлялся скорее, она беспокоится.

Он остановился перед дверью, обернулся и закрыл её. Мы остались наедине — Злата и Саша усаживались в салоне.

— Спасибо, я постараюсь, — ответил он осторожно, будто пробовал слова на вкус. Может, ему снова тяжело говорить? А потом меня осенило: это же первые его слова за день, обращенные ко мне напрямую. Меня бросило в дрожь — он снова разговаривал со мной! — Пусть не волнуется и бережет себя. Я скоро буду в порядке.

— Это самое главное.

Я не могла на него насмотреться. Понимала, что ему сейчас ничего не нужно кроме отдыха и лекарств, но не могла отпустить, хотела говорить с ним ещё. Всегда, если быть точной. О нём позаботятся, но глядя на повязку на теле в распахнутых полах жилетки, мне хотелось быть той единственной, кто окружит его вниманием и лаской.

— Тебе тоже спасибо, — вдруг сказал Родион, — что поехала со мной и… была рядом. Мне это важно, — я прочувствовала, как он аккуратно подбирал слова, чтобы не спугнуть меня снова.

Меня пробрало. Боже, он сказал это, подчеркнул особую связь ко мне! Наши отношения сейчас походили на маленькие шаги друг другу. Это прогресс, если учитывать, что раньше я отступала. Но больше не буду!

— Не благодари, — сердце заходилось, мешая говорить спокойнее и окрашивая голос эмоциями, — я находилась там, где чувствовала себя на правильном месте.

Говорить то, что на душе, оказалось не больно, а вполне естественно, я ощущала истинную силу слов. Во взгляде Родиона что-то промелькнуло, но в этот момент открылась дверь машины, и Злата высунулась, тряся мобильником:

— Родь, папа звонит. Поговори, а? Он весь извёлся, не верит, что сын жив здоров.

— Да, сейчас, — парень снова повернулся ко мне, но момент правильной неизбежности прошёл. Родион отступил к машине и взял трубку.

Нехорошо, когда прерывают в важный момент, не должно быть посторонних там, где объясняются двое. Это слишком интимное, слишком сокровенное, чтобы позволить кому-то подслушивать или подсматривать. Да и удивила я его слишком кардинальной переменой. Нужно время, чтобы осмыслить.

— Майя, точно не поедешь с нами? — Злата не собиралась больше прятаться в салоне и открыла дверцу. — Подбросили бы.

— Нет, я пешком пройдусь, тут близко, а вам скорее домой надо. Ухаживай за братом.

— Обязательно, — улыбнулась девушка.

Я попрощалась и уже на развороте получила «пока» от Родиона. Ловя отголоски его голоса, когда он заговорил по телефону, я поспешила по улице. Совсем скоро я перестала его слышать — хлопнула дверца, и авто унеслось в пронзительный летний вечер.

Я обняла себя руками, усмиряя дрожь. От холода или от бури внутри? Моя первая попытка открыться прошла неудачно. В конце концов, логично — сколько раз пытался Родион, теперь моя очередь. Неужели он каждый раз ощущал эту смесь разочарования, надежды, пошатнувшейся веры, желания отступить? Боже, как я его мучила! Поэтому ему сейчас тяжело поверить мне. Откуда ему знать, что я не обманываю?

До дома Эмилии я добралась закутанная в мысли, в лифте поднималась как на автопилоте, и когда подруга распахнула дверь, я вздрогнула от её голоса:

— Майя, что так долго? Что случилось с тем мальчиком? Вот ужас так упасть! Что-то серьёзное? На тебе лица нет. Говори скорее, не пугай! Ой, ты чего? Плачешь, что ли?

Она обняла меня, а я плюхнулась на пуфик в прихожей.

Перенервничала. Кончились силы. И, похоже, настало время Эми узнать кое-что новое о своей чудно́й подруге.

Например, что она всё-таки умеет любить.

* * *

Родион поправлялся быстро. Новости о его здоровье я узнавала из общего чата нашей компании — повезло, что замутили его, когда готовились к репетиции. Теперь продолжили общение. Я даже активничала там. Понимала, что слова не показатель истинного отношения, но не знала как доказать чувства на расстоянии. А вдвойне сложнее, когда уже раз подорвала доверие. Но Родион отвечал мне всегда спокойно и даже немного прохладно, или я, из-за того, что не видела его реакции в живую, принимала вежливость за равнодушие.

Я никак не могла найти подходящего случая, чтобы поговорить. Именно поговорить, лицом к лицу. Письменный вариант я отмела сразу — права тут Злата — нужно видеть эмоции, чтобы сразу понять, что чувствует и думает собеседник. Что толку от пустого бездушного сообщения? Не вариант.

Правда, изначально я пыталась написать речь на бумаге. Пиши я от руки, извела бы пачку «Снегурочки». Начинала по-разному, то с извинений, то прямо в лоб с признаний, то с чего-то отстранённого. Ничего не нравилось, не умела я излагать мысли, чтобы получилось красиво. Не писатель я. У меня даже мелькала мысль попросить Злату помочь, уж она в этом, наверное, спец. Но это уже вообще театр абсурда.