Песнь о моей Мурке

Но все это увело бы нас далеко от уголовного фольклора.

Как французские гренадеры забрели в Одессу «С одесского кичмана»

С одесского кичмана

С одесского кичмана[42]
Сорвались два уркана,
Сорвались два уркана в дальний путь.
В вапнярковской малине[43]
Они остановились,
Они остановились отдохнуть.

Один, герой Гражданской,

Махновец партизанский,
Добраться невредимым не сумел.
Он весь в бинтах одетый
И водкой подогретый,
И песенку такую он запел:

«Товарищ, товарищ,

Болять-таки мои раны,
Болять мои раны в глыбоке.
Одна вже заживаеть,
Другая нарываеть,
А третия застряла у боке.

Товарищ, товарищ,

Скажи моей ты маме,
Що сын ее погибнул на посте.
И с шашкою в рукою,
С винтовкою в другою,
И с песнею веселой на усте.

Товарищ малахольный,

Зарой ты мое тело,
Зарой ты мое тело в глыбоке.
Покрой могилу камнем,
Улыбку на уста мне,
Улыбку на уста мне сволоке.

За що же ж мы боролись?

За що же ж мы стрыждали?[44]
За що ж мы проливали нашу кровь?
Они же ж там гуляють,
Карманы набивають,
А мы же ж подавай им сыновьев![45]

Они же ж там пирують,

Они же ж там гуляють,
А мы же ж попадаем в переплет!
А нас уж догоняють,
А нас уж накрывають,
По нас уже стреляеть пулемет!»

Авторы песни: официальная версия

Многие до сих пор считают песню про кичман произведением безвестных авторов. Так, Александр Галяс в очерке истории одесской эстрады до 1941 года «Не напрасно ты поешь…» пишет о первой половине 20-х годов прошлого века:

«Но куда больше родилось в ту пору безымянных сочинений вроде «С одесского кичмана», «Цыпленок жареный» и т. п., имевших отчетливо уголовный привкус. Впоследствии песни такого рода стали именоваться «блатными». Молва почти всем этим сочинениям приписывала одесское происхождение, и само понятие «одесские песни» в советские времена служило клеймом, из-за чего они были категорически запрещены».

Ну, во-первых, достаточно спорно утверждение, будто песня о жареном цыпленке имеет «отчетливо уголовный привкус». А во-вторых, согласно мнению некоторых исследователей, песня «С одесского кичмана» была создана в 1928 году специально для спектакля Ленинградского театра сатиры «Республика на колесах» по пьесе Якова Мамонтова. Сюжет прост: на отдаленном украинском полустанке банда «зеленых» создает свою «демократическую республику». Ее «президентом» провозглашается пройдоха-уголовник Андрей Дудка, который выбирает себе в «министры» бандита Сашку, телеграфиста и двух бывших помещиков. На торжественной пьянке в честь этого события Дудка (его роль исполнял Леонид Утесов) и поет уркаганскую песню.

И сам спектакль, и его постановку критика встретила в штыки. А вот утесовского Дудку и его песню отметила как «единственное отрадное место» в пьесе. В 1929 году видный музыкальный критик С. Дрейзен отмечал: «Особо следует отметить исполнение Л. Утесовым песни «С одесского кичмана». Эта песня может быть названа своеобразным манифестом хулиганско-босяцкой тематики. Тем отраднее было услышать ироническое толкование ее, талантливое компрометирование этого «вопля бандитской души». Ему вторил другой критик, Евгений Вермонт: «Ведь даже «С одесского кичмана» он пропел так, что блатная грубость совершенно испарилась».

Песня имела оглушительный успех и мгновенно стала шлягером, чему никто не удивлялся, поскольку автором ее называли Бориса Николаевича Тимофеева (1899–1963), написавшего тексты таких шлягеров, как, например, известный романс на музыку А. Цфасмана «Мне бесконечно жаль своих несбывшихся мечтаний» или не менее популярный «Караван» на музыку Б. Прозоровского, который любила исполнять Изабелла Юрьева:

Мы странно встретились и странно разойдемся,
Улыбкой нежности роман окончен наш…

Автором музыки «Кичмана» считался композитор Ферри Кельман — Михаил (Моисей) Яковлевич Феркельман.

Источники текста и музыки