Песнь о моей Мурке

Приехал с Сибири
Прямо в Гуляй-Поле;
Убил отца с братом…

Ездил на тачанке,

Всегда с пулеметом,
Приставлял всех к стенке,
Грабил всех с охотой.

…Стали наслаждаться,

Аж некому драться.
Пришлось обратно
Махну убираться.
Прогнали махновцев,
Не стало фартовцев.

Но махновцы — махновцами, а корни «Кичмана» куда глубже.

Еще до революции существовали песенные повествования о нескольких героях, один из которых ранен и умирает, обращаясь к товарищу (или товарищам). Мало того, что они исполнялись на мотив «Кичмана» — совпадает даже лексика! Например, в песне времен Первой мировой войны «Шли два героя с германского боя»:

Шли два героя с германского боя,
И шли два героя домой.
Они повстречались на финской границе.
И финн из них ранил одного.

«Товарищ, товарищ, болят мои раны,

Болят мои раны тяжело.
Одна засыхает, другая нарывает,
А с третьей придется умереть…

А дома детишки, жена молодая,

Они ожидают домой».
«И пусть ожидают, не важное дело,
Но им не дождаться тебя».

Детишки подрастают, мамашу пытают:

«И где же наш папа родной?»
Она отвернется, слезами зальется:
«Погиб на германской войне».

Существуют и другие варианты — «С немецкого боя шли трое героев», «У каждого дома осталась подруга» и т. д. Есть казачьи перепевы. В одном из них (иногда он дается с подзаголовком «Баллада донских казаков»), видимо, смешано сразу несколько вариантов, поскольку два брата возвращаются из турецкого плена, но оказываются почему-то на польской границе:

Там шли ну два брата
С турецкого фронта,
С турецкого фронта домой.
Лишь только преступили
Мы польскую границу,
Ударил поляк три раза.

Ударил, ударил,

Он в грудь меня поранил,
Болят мои раны, болят.
Одна нарывает,
Другая заживает,
От третей я должен умереть.

На Дону детишки,

Жененка молодая
Все ждет-поджидает меня.
А пусть поджидают,
Кому какое дело,
Они не дождутся меня.

Лишь толечко дождется

Глыбокая могила,
Вернее дождется меня.

В другом варианте героя поражают не пули, а гроза.

После неудачной польской кампании, когда 15 августа 1920 года конница Юзефа Пилсудского вышла в тыл Красной Армии и разгромила ее, появилась песня «Шли три героя с польского боя»:

Шли три героя с польского боя,
С польского боя домой.
Только они вышли на финску границу,
По ним финн ударил три раза.

Военные переработки сюжета продолжались, и уже в 1939 году появился вариант «Шли три армейца на финскую границу»:

Шли три армейца на финскую границу,
На финскую границу воевать.
Только ступили на финскую границу,
Вдруг затрещал пулемет.

Пуля просвистела, вторая пролетела,

Третья до сердца прошла.

Болят мои раны, болят мои раны,

Болят мои раны в груди.
Одна заживает, другая нарывает,
От третьей придется умереть.

Теперь нам становится ясно, что основой и для мелодии, и для текста «Кичмана» послужили солдатские и казачьи фольклорные песни.

Где Париж и где Одесса?

Но и они родились не на пустом месте! Их первоисточник — романс на стихи русского поэта XIX века Михаила Михайлова «Во Францию два гренадера из русского плена брели» (перевод из Генриха Гейне). Сравните у Михайлова: