Агенты гестапо и итальянской разведки обосновались в троцкистских группках во Франции. Эти троцкистские группы скрываются под различными громкими названиями вроде «Интернационалистской рабочей партии», «Интернационалистской коммунистической партии», группы «Что делать». Некоторые из них называют себя секцией «IV Интернационала».
Деятельность этих групп ничем по существу не отличается от деятельности французских фашистов, как ренегата Дорио, и других фашистских групп во Франции. Они ведут клеветническую кампанию против Советского Союза, утверждая, что расторжение пакта о взаимопомощи между Францией и СССР и установление союза с Германией является необходимым условием дальнейшего существования Франции. Эта линия троцкистов во Франции буквально продиктована гестапо…
Идейным вдохновителем троцкистских групп во Франции является прожженный авантюрист и проходимец Суварин. Имея за плечами богатый опыт предательства, с позором выгнанный из Коммунистического Интернационала, Суварин, ярый последователь Троцкого, специализировался на гнусной клевете против Советского Союза.
В своих грязных брошюрах, по заданию своего шефа — бандита Троцкого, он восхваляет убийц т. Кирова и призывает к новым террористическим актам. Он жаждет военного поражения Советского Союза. Из этих брошюр, полных подлейшей клеветы на СССР, на Народный фронт, гитлеровские агенты во Франции — троцкисты черпают «идеи» для своей шпионской и вредительской работы».
Так что «незнакомый граждан» просто не мог не принадлежать к французским троцкистам, «линия которых буквально продиктована гестапо»…
«Советского завода план»
А ведь мы так до сих пор не определились в самом главном! Выше рассказывалось о том, что параноидальная шпиономания была характерна как для второй половины 20-х, так и для 30-х годов прошлого века. Но о каком именно периоде повествует песенный сюжет? Можно ли определить его более точно?
Ну, с точностью до года — задача неразрешимая. Однако кое-какие временные границы очертить несложно. Действие песни «Марсель» относится ко второй половине 30-х годов, поскольку в ней упоминаются «власти НКВД», которым уголовники «сдают» шпиона. Вообще-то Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) появился 26 октября (8 ноября) 1917 года, то есть на следующий день после Октябрьского переворота большевиков. Однако после создания СССР 30 декабря 1922 года НКВД действовал только на территории РСФСР и с 28 марта 1927 года, то есть с началом «эры шпиономании», осуществлял в основном функции общего административного надзора и охраны общественного порядка и безопасности. К этому времени в ведении НКВД находилось руководство милицией, уголовным розыском, загсами, коммунальным делом и местами заключения. Борьба со шпионами, диверсантами, террористами и прочей контрреволюционной сволочью относилась к ведению ОГПУ.
Лишь 10 июля 1934 года ЦИК СССР принял постановление «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел СССР», в состав которого вошло ОГПУ СССР, переименованное в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Первым наркомом внутренних дел СССР был назначен Генрих Ягода. Таким образом, лишь этот НКВД стал бороться со шпионажем и преступлениями против государства. В 1946 году его переименовали в МВД.
То есть время действия в «Марселе» — с середины 1934 по 1939 год (начало Второй мировой войны, когда Франции было уже не до того, чтобы шпионить за Россией и разбрасываться жемчугом).
Есть и другой; не менее значимый «маячок». Как мы помним, «нехороший шпиен» предлагает герою песни франки и жемчуг за то, чтобы тот ему «разведал советского завода план». Эта деталь о многом говорит. В 20-е годы власть пугала обывателя в основном диверсантами из числа бывших белогвардейцев, которые проникают в Страну Советов из-за границы, чтобы мстить — убивать, взрывать, отравлять водопровод и т. д. Вспомним начало «Мастера и Маргариты» Булгакова, когда Иван Бездомный подозревает незнакомца на Патриарших прудах:
«— Вот что, Миша, — зашептал поэт, оттащив Берлиоза в сторону, — он никакой не интурист, а шпион. Это русский эмигрант, перебравшийся к нам. Спрашивай у него документы, а то уйдет…»
Но уже в 30-е годы, в эпоху индустриализации, вопрос ставился несколько иначе. Страна действительно совершила грандиозный экономический скачок — пусть и ценой огромных жертв. Сталин поставил задачу догнать развитые страны Запада — причем в течение десяти лет. В мае 1929 года Пятый съезд Советов утверждает «оптимальный вариант» первого пятилетнего плана развития страны. Цифры, правда, брались «с потолка» и не соответствовали реальным возможностям производства, что, разумеется, очень скоро сказалось на выполнении плана. Ведь за пять лет одних только новых заводов нужно было построить более двух тысяч! А еще плотины, гидроэлектростанции, каналы…