Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро.

Спит Самора, но не дремлет

Старый Ариас Гонсало.

День еще не зачинался,

И еще на небе звезды,

А уж он сынов сзывает,

И, чтоб молодцы узнали

О позоре и печали,

Он такое слово молвит

И такой наказ дает им:

«Должен я сразиться первым

С дон Диего, кастильянцем,—

Если нас винил он ложно,

Я облыжника осилю.

Если же у нас в Саморе

Есть хотя б один предатель,

Если нас не оболгал он,

Я паду на поле мертвым.

Умереть хочу, не видя,

Как умрут мои сыны».

И старик доспехи просит,

Сыновья несут оружье,

Но с великим стоном, с плачем

Входит вдруг сама Уррака:

«Ты зачем надел доспехи,

Старый друг мой и учитель,

И куда идти ты хочешь,

Иль Урраку разлюбил ты?

Если ты умрешь, погибнет

Все, чем я живу на свете.

Вспомни, как с тобой прощался

Мой родитель дон Фернандо,

Как ему пообещал ты

Быть со мной везде и всюду,

Никогда меня не бросить,

Не лишить своей поддержки!»

Также рыцари инфанты

Дона Ариаса просят,

Чтобы им он дал сразиться,

Дал вкусить им радость битвы.

Но лишь сыну — дон Фернандо

Отдает старик оружье:

«Да пребудет бог с тобою,

Сын, тебя благословляю.

В бой иди, спаси Самору

Так, как спас людей Спаситель».

И, не ставя ногу в стремя,

В бой помчался дон Фернандо.

О ПОХОРОНАХ ФЕРНАНДО АРИАСА

Через малые ворота,

Что всегда стояли настежь,

Триста всадников я видел,

Флаг несли они кровавый,

Красный флаг с каймою черной.

А среди трехсот я видел

Окровавленное тело.

Был убит Фернандо Арьяс,

Тот, в ком славу и надежду

Видел Ариас Гонсало.

У ворот Саморы старой

Поднимался плач великий,

Сто девиц над мертвым плачут,

Сто — из самых благородных.

Пуще всех инфанта плачет,

Слезы льет сама Уррака,—

Хочет бедную утешить

Старый Ариас Гонсало.

«Тише, крестница, не надо,

Ни к чему так сильно плакать,

Пусть один мой сын зарублен,

Но в живых еще четыре.

Умер он не среди женщин,

Не играя с другом в шашки,

Умер он у стен Саморы,

Честь инфанты защищая.

Горе мне! Старик я глупый!

Для того ли, мой Фернандес,

Я родил тебя, чтоб мертвым

Ты лежал в моих объятьях?»

Колокольный звон рыдает,

Хоронить несут Фернандо

В самую большую церковь,

Где стоит алтарь Сант-Яго,

И в богатую могилу,

Сообразно с громким саном,

С плачем опускают тело

Павшего за дело чести.

О КЛЯТВЕ В САНТА-ГАДЕА-ДЕ-БУРГОС

В Санта-Гадеа-де-Бургос,

Где дворяне присягают,

Там у короля кастильцев

Принимает клятву Сид.

А дается эта клятва

На большом замке железном,

На дубовом самостреле.

И сурово дон Родриго

Молвит слово, — так сурово,

Что смущен король наш добрый:

«Пусть, король, убит ты будешь

Не дворянством благородным,

А людьми простого званья,—

Теми, что сандальи носят,

А не башмаки с завязкой,

И на ком плащи простые,

Не кафтаны, не камзолы,

Чьи узором не расшиты

Грубошерстные рубахи;

Пусть убит ты будешь теми,

Кто не лошадью, не мулом,

Кто ослом обзаведется,

Коль в дорогу соберется,

И не с кожаной уздечкой,

А с веревочной поедет;

Пусть убит ты будешь в поле,

А не в замке, не в селенье,

Не кинжалом золоченым,

А простым ножом дешевым;

Через правый бок пусть вынут

У тебя из груди сердце,

Если ты не скажешь правду.

Отвечай: ты был причастен,

Пусть не делом, так хоть словом,

К подлому убийству брата?»

Но король не отвечает,

Страшно дать такую клятву.

И тогда стоящий рядом

Молвит рыцарь приближенный:

«Добрый мой король, клянитесь,

Ни о чем не беспокоясь.

Кто слыхал, чтобы на свете

Был король клятвопреступник

Или папа отлученный?

Нет, такого не бывало,

Добрый мой король, клянитесь».

Но король, от гнева бледный,

Отвечает мрачно Сиду:

«Короля пытать ты хочешь?

Сид, плохой ты просишь клятвы.

Что ж, я клятву дать согласен,

Но тогда целуй мне руку».

«Нет, король мой добрый, вышло б

Так, как будто взял я плату.

Нет такой земли на свете,

Где не платят знатным людям».

«Уходи тогда, Родриго,

И оставь мои владенья,

Да забудь ко мне дорогу,

Если ты негодный рыцарь.

Ровно год не возвращайся».

Сид сказал: «Меня ты гонишь?

Что ж, гони, гони подальше!

Вот каков приказ твой первый

В день, когда на трон взошел ты.

Но меня ты гонишь на год,

А уйду я на четыре».

И поехал доп Родриго,

Повернулся, не целуя,

Не целуя, не пригнувшись

До руки до королевской.

Он Бивар свой покидает,

Покидает земли, замок,

Он ворота запирает

И засовы задвигает.

Он берет на цепь стальную

Всех своих борзых и гончих,

Много соколов берет он

Разных — молодых и взрослых.

Триста рыцарей отважных

Уезжают вместе с Сидом,

Под одними, смотришь, кони,

Под другими, смотришь, мулы,

Но у всех стальные копья

С наконечником двуострым,

И у каждого пред грудью

Щит с большой цветною кистью.

Вверх по берегу Дуэро

Едут, едут вслед за Сидом,

Словно едут на большую

Соколиную охоту.

КАК СИД КАМПЕАДОР ПОСЛАЛ В КАСТИЛИЮ ЗА ЖЕНОЙ И ДОЧЕРЬМИ

«Уходите с миром, мавры,

Хороните ваших мертвых,

Унесите всех, кто ранен,

Обожженных сосчитайте:

Ибо мы в сраженье люты,

В мирный час добросердечны,

Ваших нам богатств не надо,

Их у вас не отберу я.

И в наложницы не буду

Брать красивых дочек ваших,

Ибо, кроме той, с которой

Я святым обетом связан,

Мне другой жены не нужно.

А тебе, мой Альвар Фаньес,

Если приказать я властен,

Я приказываю ехать

К нам в Сан-Педро-де-Карденья

За моими дочерями

И за доньею Хименой.

Короля проси с поклоном,