Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро.

Король услышал, что промолвил ангел.

Забыл о смерти он, забыл о страхе.

К нему вернулись разом мощь и память.

Мечом французским он врага ударил,

Пробил шишак, украшенный богато,

Лоб раздробил, разбрызгал мозг араба,

До бороды рассек эмира сталью.

Упал язычник, и его не стало.

Клич «Монжуа!» бросает император.

Немон, услышав это, к Карлу скачет

И сесть на Тансандора помогает.

Бегут арабы: так судил создатель.

Услышал он мольбы французов наших.

CCLXII

Бегут арабы. так судил творец.

Карл и бароны мчатся им вослед.

Король кричит: «Вершите суд и месть!

Воздайте за родных и за друзей,

Вы утром их оплакивали смерть».

«Да будет так!» — гремят полки в ответ,

Французы мавров бьют что силы есть,

Удастся лишь немногим уцелеть,

CCLXIII

Зной нестерпим, и пыль столбом клубится.

Французы мчат вдогонку сарацинам,

На Сарагосу скачут вслед за ними.

Меж тем на башню Брамимонда вышла,

Стоит она на ней с неверным клиром,

А у него и вид богопротивный,

И сана нет, и темя не побрито.

Победу Карла королева видит

И восклицает: «Магомет, спаси нас!

О государь пресветлый, мы погибли.

Пал Балиган позорной смертью в битве».

Лицо к стене поворотил Марсилий,

Заплакал, долу головой склонился

И принял, нераскаянный, кончину,

И завладел его душой нечистый.

Аой!

CCLXIV

Спасаются арабы, кто как может.

Закончил битву Карл победой полной.

Повержены ворота Сарагосы.

Французы видят. беззащитен город.

Король в столицу мавров вводит войско.

В ней на привал он станет этой ночью,

Горд и доволен Карл седобородый:

Ему сдала все башни Брамимонда

— Больших десяток, малых за полсотни.

Победа с тем, над кем десница божья!

CCLXV

День миновал, и ночь на землю пала.

Луна взошла, и звезды засверкали.

Взял город Сарагосу император.

Он тысячу баронов посылает

— Пусть синагоги жгут, мечети валят.

Берут они и ломы и кувалды,

Бьют идолов, кумиры сокрушают,

Чтоб колдовства и духу не осталось[161].

Ревнует Карл о вере христианской,

Велит он воду освятить прелатам

И мавров окрестить в купелях наспех,

А если кто на это не согласен,

Тех вешать, жечь и убивать нещадно.

Насильно крещены сто тысяч мавров,

Отсрочку только Брамимонде дали:

Пусть в милый край французский едет с Карлом

И добровольной христианкой станет.

CCLXVI

Ночь миновала, ясный день настал.[162]

Все башни в Сарагосе занял Карл.

Он тысячу бойцов оставил там,

Чтоб город от врага оберегать.

Повел король назад свои войска,

С собой в дорогу Брамимонду взял:

Добра он ей желает, а не зла.

В обратный путь идет, ликуя, рать.

Нарбона[163] ей ворота отперла.

Вот Карл вступил в Бордо, преславный град.

Он золотом наполнил Олифан,

Святому Северину даровал[164] — Там пилигримы видят этот дар.

Карл переплыл Жиронду на судах,

До Бле[165] Роланда он сопровождал.

И Оливье был отвезен туда

И с ним Турпен, воитель и прелат.

В трех мраморных гробах они лежат.

Святой Роман хранит их бренный прах.

Поручен он господним именам[166].

Помчался Карл по долам, по горам,

До Ахена нигде не отдыхал,

Лишь у дворца сошел со скакуна.

Едва король достиг своих палат,

Судей велел он отовсюду звать.

Шлют их все области и племена:

Саксонский, фризский, алеманский край,

Нормандия, Бургундия, Бретань,

Мудрейших же — французская страна,

Недолго Ганелону ждать суда.

CCLXVII

Карл прибыл из испанского похода,

Вернулся в Ахен, свой престольный город.

По лестнице взошел он в зал дворцовый,

Был дамой Альдой встречен на пороге.

Та молвит: «Где Роланд, отважный воин,

Что клятву дал назвать меня женою?»

Король в унынье и великой скорби

Рвет бороду свою и плачет горько:

«Сестра, меня спросили вы о мертвом.

Я вам воздам заменою достойной:

То — первый мой вассал и сын Людовик,

Наследник всех моих земель и трона».

Она в ответ: «Мне странно это слово.

Да не попустят бог с небесным сонмом,

Чтоб я жила, коль нет Роланда больше».

Пред Карлом дама, побледнев, простерлась.

Она мертва — помилуй Альду, боже!

Скорбят о ней французские бароны.

CCLXVIII

Она скончалась — нет прекрасной Альды,

Но мыслит Карл, что дама — без сознанья.

Над нею, сострадая, он заплакал,

Ее приподнял, на ноги поставил.

Она к его плечу челом припала.

Тут Карл увидел, что она скончалась.

За нею четырех графинь прислал он

И тело в женский монастырь отправил.

Над нею там всю ночь псалмы читали,

Зарыли гроб у алтаря во храме.

Большую честь воздал ей император.

Аой!

CCLXIX

В престольный Ахен прибыл вновь король,

В оковах там изменник Ганелон

На площади стоит перед дворцом.

К столбу привязан дворней Карла он,

Прикручен крепко за руки ремнем.

Бьют и бичами и дубьем его.

Не заслужил он участи иной.

Пускай суда предатель в муках ждет.

CCLXX

Написано в одной старинной жесте,

Что Карл созвал людей из всех уделов,

На суд собрал их в ахенской капелле.

Сошлись они в господний праздник светлый,

В день божьего барона, в день Сильвестров,

Дабы воздать по совести и чести

Злодею Ганелону за измену.[167]

Карл привести велел его немедля.

Аой!

CCLXXI

«Сеньеры и бароны, — молвил Карл.

— Вот Ганелон на суд явился ваш.

Со мною он ходил в испанский край,

Сгубил двадцатитысячную рать.

Из‑за него погибли и Роланд,

И Оливье, что был учтив и храбр.

Он пэров предал маврам, деньги взял».

Ответил Ганелон: «Не стану лгать,

Лишил меня моих сокровищ граф.