Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро.

Один архиепископ встал к налою

И объявил крещеным людям громко:

«Послушайте, что я скажу, бароны.

Свое король наш, Карл Великий, отжил.

Он занимать престол не в силах дольше.

Корона стала для него тяжелой,

И сыну передать ее он хочет».

Прелату внемлет люд честной с восторгом,

Возносит к небу руки умиленно:

«Благодарим тебя, всеправый боже,

Что нам ты не дал короля чужого!»

Наш славный император сыну молвит:

«Прислушайся, мой сын, к словам отцовским.

Вон видишь там, на алтаре, корону?

Она — твоя, но на одном условье —

Что будешь ты на троне чужд порокам,

Не совершишь вовек измены подлой,

У сироты не отберешь феода.

Коль так ты станешь править — слава богу!

Надень корону и владей престолом.

А коли нет — ее, мой сын, не трогай,

И этот мой запрет до гроба помни.

VIII

Сын мой Людовик, ты корону видишь?

Надень ее как император Римский,

С собой в поход веди бойцов сто тысяч,

Через Жиронду переправься с ними,

Неверных разгроми в упорных битвах,

К нам присоедини их землю силой.

Коль ты поступишь так — корону примешь,

А коли нет — забудь о ней отныне.

IX

Коль ты не будешь, сын, гнушаться мздой,

Надменен станешь и не в меру горд,

Порокам волю дашь и в грех впадешь,

Начнешь у сирот отбирать феод

И вымогать последний грош у вдов,—

Короны не судил тебе господь.

Навек забудь, Людовик, про нее».

Смутился отрок, к алтарю нейдет.

Бароны плачут, глядя на него.

Приходит император в гнев большой.

«Как, — говорит, — я обманулся в нем!

На славу нашу он кладет пятно.

Кем этот жалкий трус на свет рожден?

Вовеки не сравнится он со мной.

Сажать такого на престол грешно.

Ему мы лучше темя острижем,

Его назначим в этот храм святой

Пономарем служить за кров и корм,

Чтоб по миру с сумою не пошел».

Встал Эрнеис тут перед королем.

Был этот орлеанец горд и зол.

Повел он речь искусно и хитро:

«Вам, государь, я дам совет такой.

Пятнадцать лет Людовику всего.

Он для короны не созрел еще.

Доверьте мне блюсти три года трон,

А там и ваш наследник подрастет.

Коль он окрепнет телом и умом,

Ему охотно я верну престол,

Умножу достояние его», но Ответил император: «Решено».

«Благодарим, сеньер наш и король»,—

Воскликнул Эрнеис со всей родней.

Добился бы сквернавец своего,

Не подоспей с охоты граф Гильом.

С коня племянник слезть ему помог.

Граф задает вопрос: «Бертран, отколь?»

«Иду из храма этого, сеньер.

Дурное дело там совершено:

Народ и Карла Эрнеис обвел —

Отдать ему хотят французы трон».

Гильом ответил: «Плох его расчет!»

Не сняв оружья, в божий храм вошел

И видит, растолкав народ честной,

Что Эрнеис приять венец готов.

Он зарубить лжеца решил мечом,

Да вспомнил вдруг, что заповедал бог:

Убийство — смертный грех перед творцом.

Поглубже в ножны сунул граф клинок,

Поддернул рукава, шагнул вперед.

Он за волосы Эрнеиса сгреб,

По шее двинул правым кулаком,

Сломал злодею горловую кость.

Предатель рухнул и, как пес, издох,

А граф Гильом сказал ему в укор:

«Пусть бог воздаст тебе, подлец, за все!

Как смел чинить ты государю зло,

Когда любить сеньера всей душой,

Его владенья умножать — наш долг?

Хитрить ты перестанешь с этих пор.

Хоть я лишь дать тебе желал урок,

Ты — мертв, и я тебя не ставлю в грош».

Тут граф Гильом вперил в корону взор,

Снял с алтаря ее своей рукой

И возложил ребенку на чело:

«Прими во имя господа ее,

И сил тебе всевышний ниспошлет!»

За сына счастлив был король седой:

«Вам, граф Гильом, спасибо и поклон

За то, что возвеличили мой род».

X

«Людовик, милый сын, — промолвил Карл, -

Прими над нашим королевством власть

И на таких условиях им правь:

Не отнимать у сирот их добра,

У вдов последний грош не вымогать,

Святую церковь охранять всегда,

Чтоб видел сатана в тебе врага,

И рыцарей своих не утеснять.

За это будут чтить они тебя,

Полюбит и прославит вся страна».

XI

Когда Людовик восприял венец,

Король изволил распустить совет.

Разъехались бароны — всяк к себе.

Но прожил Карл потом всего пять лет.

Явился он однажды во дворец

И к сыну обратил такую речь:

XII

«Людовик, милый сын, отца послушай.

Ты скоро вступишь на престол французский,

А мне отдать придется богу душу.

Кто недруг мне, тот им тебе пребудет;

Тебя мой ненавистник не возлюбит.

Бог видит: с теми, кто со мной враждует.

За выкуп я не шел на мировую,

А воевал, пока их не изрубят.

XIII

Не скрою от тебя, наследник мой:

Бог над народом короля вознес

Не для того, чтоб тот презрел закон,

Грешил распутством, поощрял порок,

Или у сирот отнимал феод,

Иль вымогал последний грош у вдов.

Нет, государь карать обязан зло

И втаптывать его во прах пятой.

Пусть видят бедняки в тебе оплот.

Внять жалобам их будь всегда охоч,

Советом им стремись помочь во всем,

За их права во имя божье стой.

А с тем, кто нравом непомерно горд,

Будь сам, как лютый леопард, жесток.

Начнет войну он из-за пустяков —

Клич рыцарям французским тотчас брось,

И тридцать с лишним тысяч их сберешь.

Ударь туда, где враг тебя не ждет,

Займи и разори страну его.

А коль он угодит к тебе в полон,

Обидчика не милуй ни за что —

Пускай в куски изрублен будет он,

Утоплен иль отправлен на костер.

Ведь коль французов недруг разобьет,

Нормандцы скажут, сын, тебе в укор:

«Что нам за польза в короле таком?

Не дорожит своею головой

Тот, кто вторично с ним в поход пойдет