Песнь Отмеченной

— Даже если так, ты действительно против?

Она не была.

— Я буду спать на полу, если хочешь.

Она этого не хотела.

И он знал, что она этого не желала, если слабая ухмылка на его лице была каким-то признаком.

— Ну, ты же не полезешь в мою постель в этой мокрой одежде, — сообщила она ему.

— Тогда я ее сниму.

Она медленно выдохнула. Вероятно, она должна была предвидеть такой ответ.

— Или ты можешь пойти в свою комнату и переодеться.

— Что из того, что я не оставлю тебя сегодня одну, ты не поняла?

Она закусила губу.

— Хорошо. Оставайся.

Так он и сделал. Он приступил к разведению небольшого огня в одном из двух каминов в комнате, затем снял пальто и рубашку и аккуратно разложил их на очаге для просушки. По крайней мере, он проявил немного милосердия и оставил штаны на себе, хотя и снял ремень, удерживавший их на его худой талии, что позволило им соскользнуть достаточно низко, чтобы обнажить твердые линии его нижней части живота. Линии, которые притягивали ее взгляд и заставляли мысли блуждать по опасным местам, потому что это была возможность, которая каким-то образом была почти столь же разрушительно сексуальной, как и реальная встреча.

Он на мгновение повернулся к ней спиной, подталкивая вновь зажженное пламя, так что она не отрываясь смотрела на него. Из-за остатков влаги на коже его мускулы блестели в свете огня, подчеркивая каждую мощную черту его тела.

Боги.

В конце концов, она заставила себя отвести взгляд, но через минуту услышала, как он шагнул к ней.

— Ты в порядке? — он спросил.

Она схватилась за край кровати и кивнула, хотя ни в коем случае не была в порядке.

Она хотела его. Всего его, и его раздражающую, красивую суть. Она не была слишком горда, чтобы признаться в этом, по крайней мере, самой себе. По крайней мере, в тот момент. Но она знала о сложностях, связанных с этим желанием, как и он. И когда он спросил ее, все ли с ней в порядке, это лишь напомнило ей обо всех этих сложных вещах. О неприятностях, которые ждали их за пределами этой комнаты.

Несколько минут они молчали. В конце концов он снова повернулся к огню, но все еще время от времени бросал на нее обеспокоенный, неуверенный взгляд, пока она сжимала и разжимала покрывало на кровати, размышляя.

— Я в беде, да? — наконец спросила она. — Независимо от того, сколько раз я репетирую возможный предстоящий разговор с Вареном, он всегда заканчивается для меня очень большими неприятностями.

— Ты все еще можешь уйти, — предложил он.

— Тогда у тебя будут проблемы из-за того что ты меня отпустил.

— Я не боюсь мелких неприятностей.

— Я тоже, — сказала она. — Но это не закончится, даже если я сбегу. Вот этого я и боюсь. Если я не отвечу за то, что сделала, то кто тогда? На кого он нападет вместо меня? На моих друзей, или кто знает, на кого еще…

Он пересек комнату с задумчивым выражением лица.

— У меня было чувство, что именно об этом ты беспокоишься здесь.

— Ты меня совсем раскусил, да?

— Да, — он сел рядом с ней, колеблясь. А потом тихо добавил:

— Может быть, потому, что мне иногда кажется, будто я знаю тебя очень давно.

Она уставилась на него, сердце неуклюже стучало в груди, а она думала, не рассказать ли ей обо всех случаях, когда она думала именно об этом.

— Извини, — сказал он. — Это прозвучало странно?

Она успела только покачать головой и сказать:

— Нет. Нет, я тоже так думаю.

Они смотрели друг на друга, едва переводя дыхание. Ее лицо потеплело, а руки отчаянно хотели постучать и поерзать, но она не двигалась. Не отводмла взгляд.

— Мне все еще кажется, что мы могли бы лучше узнать друг друга, — прошептала она.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Мне действительно нужно уточнить?

— Нет. Я просто хотел услышать, как ты скажешь это вслух.

Ее румянец усилился, и она начала отводить взгляд, но он прикоснулся к ее щеке и перевел ее взгляд на себя.

— Что ты задумала, Заноза? — вопрос каким-то образом прозвучал в его голосе как приказ.

Он не сводил с нее глаз, но его пальцы скользнули к ее горлу, а затем вниз к узкой ложбинке между грудями. Это прикосновение заставило ее почувствовать себя смелее и глупее, она вздернула подбородок и сказала:

— Той ночью… Я все еще не думаю, что тебе стоило останавливаться на одном поцелуе.

— Понимаю, — его рука обхватила ее грудь, а кончики пальцев коснулись затвердевшей вершинки в ее центре.

— Насколько я помню, ты сказал мне, что я не смогу здраво мыслить или ходить прямо, когда ты закончишь со мной.

— Я ведь говорил это, да?

Его пальцы сжали твердый сосок, и следующие ее слова сопровождались вздохом:

— Поэтому я хочу, чтобы ты это доказал.

— Мне кажется, что ты просто ищешь способ, чтоб отвлечься от того, что должно произойти.

— Даже если так, ты действительно против?

Он не был.

— Ты все еще можешь уйти, — добавила она, пожав плечами.

Его глаза заплясали от удовольствия, услышав эхо его собственных слов. А потом он наклонился к ней, зажав ее между своим твердым телом и кроватью, его рот захватил ее грубыми, едва сдерживаемыми движениями.