Песнь Пересмешника (ЛП)

— О да, действительно, — весело подтвердил Петир. Уголки его губ растянулись в улыбке, но Петир быстро подавил её и сказал:

— Это была идея Фрейса.

— Ах, Фрейса! Он вечно переживает обо мне. Ты знал, что он был против того, чтобы я гуляла одна?

— Да, я в курсе. Он был довольно непреклонен в этом своём убеждении, так что я поспешил за тобой, — ответил Петир. И снова его губы начали складываться в улыбку, но Петир опять быстро погасил её. Он определённо что-то задумал. Склонив голову набок, Петир сказал глубоким хриплым голосом:

— Интересно, почему ты не попросила пойти с тобой Брейса.

— Ну… — пробормотала я, отступая на несколько шагов.

Знает ли Петир? Сир Дейл ему рассказал?

— Да, Санса, — протянул Петир, напротив медленно приближаясь ко мне, пока я не оказалась на краю обрыва.

— Я не…

— Не… — эхом отозвался Петир.

Я не могла отступать дальше. Подо мной уже слышался шум моря.

— Я не поощряла его.

— Хммм, — пробормотал Петир, поглаживая призрачную бородку. На самом деле гладить теперь ему было нечего, так как его подбородок был чисто выбрит. Лиза настояла на том, чтобы Петир избавился от своей бороды и ему ничего не оставалось, как подчиниться.

— Всё совсем не так, как выглядит, — в отчаянии сказала я.

— Удивительно, — задумчиво протянул Петир. — Удивительно то, что сегодня утром Брейс явился ко мне в горницу просить твоей руки.

— Я никогда не давала ему своего согласия.

— Но и отказа он тоже от тебя не получал.

— Петир, я…

— И что мне обо всём этом думать, Санса, — досадливо поморщился Петир.

Я мяла в руках плед, не в силах составить ни единой вразумительной фразы под взглядом Петира, прожигающим меня насквозь. Петир закусил нижнюю губу, его подбородок застыл в напряжении.

— Я сказал ему “нет”, — наконец произнёс Петир. — И когда он явится к тебе, я надеюсь, ты скажешь ему то же самое.

Я понятливо закивала головой и отвела взгляд. Петир сделал ещё один шаг вперёд, сократив неловкую дистанцию между нами, и мягко сказал:

— Скажи мне, Санса, в чём дело?

— Я очень несчастна.

— В последнее время ты сама не своя, — отметил Петир, пытаясь поймать мой сверливший землю взгляд.

— Хотела бы я, чтобы ты никогда не женился на Лизе, — с горечью сказала я.

— Я знаю, милая. Если уж на то пошло, мне тоже хотелось бы никогда не жениться на ней, — прошептал Петир и поцеловал меня в лоб. — Иногда я делаю что-то, что, казалось бы, не имеет смысла. Но ты должна помнить, что Лиза всего лишь пешка. И когда придёт время, я… — он оборвал себя и его губы сложились в кривую ухмылку. — Нет, я не могу рассказать тебе всего. Иначе какое в этом удовольствие?

— Ты такой жестокий, Петир, — надулась я.

— Нет, — возразил он, переводя взгляд с моих глаз на губы. — Я милосерден. Однажды это всё обретёт смысл. Обещаю.

Я хмыкнула в ответ и уткнулась головой ему в грудь. Петир обнял меня и утешающе погладил по голове.

— Всё будет хорошо, Санса, вот увидишь, — успокаивающе сказал он и слегка отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.

— Что именно?

— Мне нужно, чтобы ты не давала Брейсу никакого ответа.

— Что? — недоверчиво воскликнула я. — Но я думала… ты только что сказал…

— Я передумал, — быстро ответил Петир. — Мне нужно, чтобы ты сказала Брейсу, что хочешь подумать над его предложением и дашь ему ответ, когда будешь готова. Мне нужно, чтобы ты немного поводила его за нос.

— Но почему?

Петир изогнул губы в угрожающей усмешке. Я не любила это его выражение лица, оно напоминало мне о Мизинце.

— О, моя милая Санса, что, я говорил тебе, нужно делать, чтобы одержать победу в игре?

— Совершать непредсказуемые ходы?

— Да, а что ещё?

— Признать необходимость идти на жертвы.

— Я предпочитаю считать это неизбежным злом. Лиза — вот принесённая мною жертва. Твоя — притворяться бастардом. Но Брейс — эту ношу мы должны разделить на двоих.

— Разделить? Я не понимаю.

— Я обнаружил изъян в своих планах, — быстро сказал Петир и его глаза потемнели. — Счастливый случай и в то же время помеха. Когда свершится то, что должно свершиться, мне нужно, чтобы Брейс взял вину на себя.

— А это не может быть кто-нибудь другой? — спросила я, испытывая ужасные угрызения совести за то, что обрекаю сира Дейла на столь горькую участь.

— Нет, милая, это должен быть именно он.

— Ты хотя бы объяснишь мне, почему?

Петир поджал губы, пристально вглядываясь в моё лицо. Удовлетворившись увиденным, что, очевидно, позволило ему успокоить растревоженный разум, он ответил:

— Я не могу. Но когда придёт время, ты всё узнаешь.

Петир взял меня за руку и отвёл от края обрыва. Когда мы зашагали вдоль ровного ряда надгробий, Петир сказал:

— Идём, поговорим там, где мёртвые не смогут нас услышать, — и подтолкнул меня к каменным ступенькам, по которым можно было спуститься на морской берег.

***