Песнь последнего менестреля

Но злой колдун, слуга барона,
Вертлявый и неугомонный,
Гостей на ссоры подстрекал,
И шум, вином разгоряченный,
В недобрый спор перекипал.
Вот Конрад Вольфенштейн драчливый,
В угаре от вина и пива,
Вдруг завопил: «Какой злодей
Смел увести моих коней!»
Не соразмерив пьяной силы,
Он, злобного исполнен пыла,
Ударил толстого Хантхилла,
Которого народ прозвал
«Хантхилл, разящий наповал».
Лорд Хьюм вскочил, и Дуглас тоже,
Лорд Хоуард молвил, что негоже
Такие ссоры затевать,
Где подобает пировать.
Но зубы сжал Хантхилл сурово
И больше не сказал ни слова.
Еще и месяц не прошел,
Как Вольфенштейна труп огромный,
От страшных ран и крови темный,
Лесник напуганный нашел.
И меч и щит его пропали,
Его убийц не отыскали,
Но кельнским кованым клинком
Сэр Дикон хвастался потом.

8

Страшась, чтоб не открыл случайно
Барон его проделок тайных,
Злой карлик спрятался в людской…
И здесь вино лилось рекой.
Простолюдины пировали
Не хуже лордов в пышном зале.
Уот Тинлинн пенистый бокал
За Файр-де-Брэза поднимал.
А Файр-де-Брэз кричал спьяна:
«Я пью за Хоуарда до дна,
Но пусть не трогает соседей
И нашей не вредит беседе!»
И Роланд Форстер возглашал:
«Таких пиров наш клан не знал!
Я не могу подняться с места,
Но пью за прелести невесты!»
Напиток темный и хмельной
Струился пенистой волной,
И славил Брэнксомов любой.

9

Но злой колдун завел беседу
О том, как Тинлинн храбр и смел,
Как Тинлинн каждого соседа
Держать в покорности умел.
А Тинлинну с улыбкой злою
Он нашептал совсем другое:
«Ты жизнь проводишь на войне,
Но с Армстронгом наедине
Не скучно без тебя жене!»
Он от удара увернулся
И вновь к пирующим вернулся,
Схватил у пьющего стакан,
Как будто сам был очень пьян,
И острый нож вонзил мгновенно
Шотландцу в правое колено
(Такие раны всех больней:
Они гноятся много дней).
Вскочил шотландец, дико воя,
И стол перевернул ногою.
Поднялись шум и кутерьма,
Как будто все сошли с ума.
Но колдуна не отыскали
Забившись в угол в темном зале,
Он усмехался и дрожал,
Твердя: «Пропал! Пропал! Пропал!»

10

Тут леди Брэнксом объявила,
Что менестрелей пригласила,
Чтоб на пиру не скучно было,
И первым вышел Элберт Грэм,
В те времена известный всем:
Едва ли кто искусством песни
Владел свободней и чудесней.
Везде друзьями окружен,
Всегда был горд и весел он,
По обе стороны границы
Встречал приветливые лица
И сам любил повеселиться.
Он всем понравиться сумел
И песню скромную пропел.

11

Элберт Грэм