Песнь предсказателя Небес

Медленно спустившись, император зашаркал к выходу из тронного зала. Его путь лежал к центру сплетения всех судеб, к гильдии, мастер которой в скором времени перестанет существовать.

* * *

Алый пояс постепенно пропитывался горькими слезами, пролитыми Тай Фэном, пока Цзян Юн держал конец шелка у его лица. Они все еще находились на полу, за окном продолжались пляски, звучали песни и радостные возгласы людей. Но в темной комнате было тихо и спокойно.

— Император перешел все дозволенные границы! Я уверен, это был он. Такая черная, отвратительная магия могла прийти на ум только безумцу, — дослушав рассказ Цзян Юна о том, что произошло мгновение назад, разъяренно прошептал Тай Фэн, продолжая в то же время нежно вытирать уголком пояса свои слезы с его лица. — Мне жаль, что я оказался настолько слаб и не смог противостоять ему. В один миг я перестал слышать и видеть, мое тело не слушалось. Прости… Клянусь, он поплатится за это.

Цзян Юн взял пояс из рук Тай Фэна. Кожа на его шее стала приобретать фиолетовый оттенок. Сейчас уже ничто его так не волновало, как возвращение друга. Даже горящая на руке охранная печать теперь казалась легким покалыванием.

— Больше не покидай меня, хорошо?

Осторожно сдвинув набок ворот Цзян Юна, Тай Фэн спустил ткань его ханьфу по плечу. Он с досадой поморщился, увидев, как печать лишилась одной из своих черных линий.

— Ничто…

— О чем ты?

Тай Фэн резко опомнился и убрал колено в сторону. Он даже не осознавал, что, вернувшись обратно в свое тело, все еще причиняет Цзян Юну боль.

— В предсказании число «пять» обозначает «ничто».

— Ты… Ты так назвал меня, когда был не в себе. Сказал, что я никто и ничто. — Цзян Юн пропустил между своих пальцев тонкий красный шелк. Ему казалось, что сама вода играет с его рукой, настолько материал был невесомым.

Спустя время на улице смолкли фейерверки, голоса жителей стали тише, они готовились к чему-то. Все окружение трепетно затаило дыхание, ожидая самого важного момента этого праздника и этой ночи.

— Сейчас будут запускать в небо фонарики, — прошептал Тай Фэн. Глаза его сверкали от недавно пролитых слез. — Если у тебя есть желание, ты можешь загадать его сейчас.

— Так просто? Без гадальных костей, без ритуалов и дыма курильниц? — Цзян Юн устало улыбнулся. Его живот свело от волнения.

— Фонарики отнесут твое желание на Небеса, и оно обязательно исполнится. Для такого совсем не обязательно играть с костяшками. Я могу пообещать тебе это. Ну что? Загадал?

Цзян Юн кивнул и дернул конец алого пояса так, чтобы замысловатый узел распался.

— Я уже загадал. И оно исполнилось.

В ту ночь летящие по небу бумажные фонарики мерцали ярче луны. Небеса поблекли и опустились к земле, обнимая ее звездными рукавами и сливаясь с ней в нежном танце.

На рассвете, когда солнце вновь медленно начало занимать свое место на алеющем небосводе, первая снежинка мягко опустилась на мирно дремлющую землю и растаяла.

Глава 28 Там, где в пламени куют железные сердца

Цзян Юн всматривался в плывущие по небу огромные пушистые облака. Его рука протянулась в их сторону, желая коснуться кудрявых боков. Ветка под ним покачнулась, сбивая равновесие, и он крепче вцепился в нее.

Песнь дунсяо на миг прервалась, Тай Фэн украдкой посмотрел наверх, приоткрыв один глаз. Он усмехнулся и продолжил играть. Мелодия сливалась с ветром, уносилась со склона вдаль, она забирала с собой печаль и радость от сердца играющего, слезы с его побледневших щек и улыбку с алых губ. Стремительный поток воздуха носился с мелкими снежинками, которые легкими поцелуями покрывали ресницы Цзян Юна, пока он мирно сидел на ветви цветущей сливы и смотрел на горящую вдалеке золотом крышу императорского дворца, возвышающегося над столицей. Город Гуаньсинь был еще не близко, а перед ним на равнине под уступом, где росло дерево, крохотными домишками простиралось пыхтящее черным дымом сердце империи. Гильдия Огненного меча. Это был небольшой город, так похожий на Укоу с его уличными печами, вот только вместо них жаром и копотью обдавали уже побелевшую от снега землю многочисленные кузни. Цзян Юн всматривался в маленькие точки, они перемещались от одного домика к другому. Для него это было сродни слежке за муравьями через прозрачную колбу с песком.

Тай Фэн продолжал играть на дунсяо, прислонившись спиной к стволу сливы. Тонкие пальцы ловко перемещались по инструменту, вырисовывая узор песни. Конец туго завязанного алого пояса мягко волновался на ветру. Белоснежные волосы не были, как раньше, аккуратно собраны, а волнами спадали по плечам к пояснице, переплетаясь с шелком длинных рукавов. Цзян Юн заерзал на ветке и потревожил нежно-розовые лепестки. Один из них отделился от цветка, на котором рос, и стал плавно опускаться, пока не достиг макушки Тай Фэна. Тот слегка качнул головой, сбрасывая лепесток, однако ветер подхватил его и поднес прямо к выдыхающим воздух губам. Мелодия дунсяо вновь прервалась.