Песнь предсказателя Небес

Дрожащими пальцами Цзян Юн развязал свой пояс и небрежно кинул его на землю. Он продолжал смотреть на атлетично сложенную спину Тай Фэна. Зависть снова захлестнула его.

— Готов поспорить, ты никогда не бывал на горячих источниках… Это непередаваемое ощущение, когда огненная вода усмиряет холод рассудка.

Тай Фэн вполоборота повернул голову и усмехнулся, слегка кивнув. Ему было неинтересно смотреть, как Цзян Юн раздевается.

— Ты не прав. Я ездил на горячие источники, когда был маленьким. Правда, помню это очень смутно. — Обнажившись, Цзян Юн подошел к краю каменного бассейна.

— Тогда у тебя есть прекрасный шанс всколыхнуть воду старых воспоминаний.

Жар охватил его тело, когда Цзян Юн опустился рядом. Он прижал колени к груди и обхватил их руками, всматриваясь в отражение луны, затуманенное паром. Мысли устремились вдаль сквозь пелену годов — назад, к родителям. Память о них была крепкой, а многие моменты навсегда остались яркими вспышками в его разуме.

— Родители погибли во время шторма. Они так и не добрались до меня. Я ждал их с бабушкой и совсем маленькой сестрой дома. — Цзян Юн медленно водил рукой по водной глади, чувствуя тепло внутри. Он улыбнулся. — Я тогда много плакал, считал, что меня обманули. Долгое время я надеялся на их возвращение, но долгожданный стук в дверь так и не прозвучал. Мне было горестно, я не мог смириться с отсутствием самого дорогого в жизни. После того дня в моем сердце образовалась дыра, которая никогда не зарастет. Это так… больно.

Цзян Юн всхлипнул и мотнул головой, подавляя слезы. Но он был слаб. Его глаза наполнились до горечи солеными слезами, плечи задрожали от тихого плача.

— Ты скучаешь по ним… — Тай Фэн посмотрел на небо, и в его потемневших глазах отразилась падающая звезда. — Даже после смерти близкие всегда с нами. Мы видим их улыбки в сиянии звезд, различаем их дыхание в шуме листьев на деревьях, слышим их смех в утренних песнях птиц. И плач… Когда гремит гром. Я понимаю твою боль…

Цзян Юн посмотрел на Тай Фэна и слабо кивнул. Высеченная из камня маска, сковывающая лицо его друга, исчезла, обнажив теплую улыбку и печальный взгляд.

— Я знаю, что довериться кому-то порой бывает очень сложно, но сейчас… Мне хочется поведать тебе все радости и несчастья моего сердца, — порывисто вздохнув, прошептал Тай Фэн. — Пусть это будет медленно, но я правда хочу этого. Потому что так сделал ты. Для меня.

Цзян Юн резко схватил его за кисть под водой и крепко сжал. Его глаза загорелись, как два чистейших янтаря, освещаемые луной.

Наконец преград больше не существовало.

— Я буду терпеливо ждать…

Глава 20 Когда нефрит коснулся губ

Середина осени отмечалась в империи большим праздником. Город Гуаньсинь расцветал пышными торжествами и яркими красками. В этот день все жители надевали самые пестрые одежды, развешивали бумажные фонарики на столбах и мостах, пели песни и танцевали. Разноцветные флажки и ленты развевались на легком ветерке, украшая входы в опустевшие дома. По главной улице большая толпа устремлялась к императорскому дворцу.

Он был поистине огромен. Дворец, возвышающийся над городом, к полудню отбрасывал свою гигантскую тень на дома, словно исполинское существо нависало над ними. Сотни ступеней вели к главным дверям. Высокие столбы подпирали массивный балкон второго этажа с поручнями в виде вырезанных из дерева драконов, окрашенных в зеленый цвет. Розовые цветы на стоявших рядом деревьях контрастировали с алым цветом досок самого дворца. Под его крышей на стенах располагались длинные плиты из черного мрамора с золотыми письменами. Их высокое расположение было данью Небесам, что хранили эти земли. Они также служили напоминанием о единстве простого народа и Неба. Однако массивные золотые двери дворца не собирались сегодня открывать ни для одного смертного.

Император стоял у входа на балкон, повернувшись к нему спиной. Его руки были вытянуты в стороны, пока он позволял портному приводить в порядок его одежду, сотканную из золота и прочной, тяжелой ткани. После приготовлений император осторожно надел на голову мяньгуань[12] из такого же материала. Спереди и сзади на его головном уборе свисали нити с вплетенными жемчужинами. Они поблескивали в тусклом свете солнца, льющемся через балконный проем.

Несмотря на величие своего образа, император был не в духе. Тяжелые и запутанные мысли терзали его разум вот уже несколько ночей подряд. Тай Фэн не выходил из его размышлений, множество вопросов не находили своего ответа даже после многочисленных бросков костей на карту в тронном зале. Предсказатели разводили руками, неутешительно поясняя, что Небеса еще не готовы рассказать о тайном путешествии племянника правящей руки.