Песнь теней

Он убежал из бального зала в лес, оставив свою сестру, свое прошлое и свое имя позади. Йозеф. Это имя принадлежало другому мальчику, другому сыну, другому человеку, и носить это имя было для него нестерпимо. Раны на запястьях кололись и чесались, и ему хотелось погрузить пальцы в шрамы и сорвать с себя кожу, волосы, вырвать глаза мальчика, которого не было.

Его не было.

Подменыш обнаружил, что стоит на ковре из ярко-красных маков, которые вились вокруг его ног, как кошка вокруг ног хозяина. «Пойдем с нами, безымянный, – ворковали они. – Вернись к нам».

Подняв глаза, он увидел, как на фоне коричнево-серо-зеленой природы поздней зимы как пятна краски появляются шарики алого, малинового и бордового и как эта кровавая река пронзает лес и взбирается на холм.

«Идем же, – настаивал шепот. – Идем».

Он не спрашивал, куда и почему. Графиня сказала, что эти невероятные цветы – души потерянных, последнее смертное наследие тех, кого забрала Дикая Охота. Они вели его домой, обратно в Подземный мир.

Подменыш ступил на тропу из маков и пошел по ней.

Он слышал, как сестра позади него окликает его по имени – нет, по имени ее брата, – но не обращал на нее внимания. Йозеф ушел; его никогда и не существовало. Пустота в самом центре его души, наконец, обрела смысл. На протяжении долгих лет он думал, что в нем что-то не так, что его неспособность испытывать глубокие чувства к кому-либо является признаком порока, изъяна, что это какой-то брак. Родные или люди, в жилах которых текла его кровь, были ему небезразличны. Он с симпатией относился к своей бабушке и к ее рассказам, уважал свою мать и ее тяжкий труд, боялся своего отца и перепадов его настроения и с нежностью относился к сестрам. Возможно, подменыш даже испытывал любовь, особенно к Лизель, насколько он понимал это чувство.

Любовь. Он подумал о Франсуа и ждал, что чувство вины вот-вот скрутит его живот. Подменыш представил себе лицо своего спутника – темные глаза, густые ресницы, теплая кожа, пухлые губы. Лицо, пробуждавшее что-то глубоко внутри него, лицо, на которое ему хотелось смотреть снова и снова. Подменыш знал, что Франсуа красив, но его привлекала вовсе не внешность его спутника, а чувство безопасности, которое он в нем находил. Он всегда предпочитал тени свету, а любовь Франсуа была закатом, в котором он мог укрыться.

Но с тех пор как он прибыл в Сновин, лицо его возлюбленного все реже и реже всплывало в памяти. Оттенок кожи Франсуа, аромат его одеколона и тембр голоса ускользали, как будто его спутник исчезал в облаке тумана. Возлюбленный. Это было единственное слово, которое приходило на ум подменышу, когда он думал о Франсуа, потому что он не знал других слов для обозначения нежности внутри него, желания защищать, обнимать, целовать. Но подменыш знал, что его любовь отличается от любви Франсуа, поскольку потребность прикасаться отсутствовала, а жар страсти был холодным.

«Я люблю тебя», – сказал он чернокожему юноше.

И это было правдой. Подменыш любил – так, как умел.

Учащенно дыша, юноша продолжал карабкаться на холмы позади Сновин-холла по узкой и крутой тропинке. Маки не прекращали своего шепота, своего пения. Они все молили и взывали к нему: «торопись, торопись». Он не знал причины этой спешки, но расценивал ее как призыв к свободе, предлог, причину для бегства. Подменышу было все равно, куда бежать, – главное, бежать.

Он с изумлением заметил, что тропинка перешла в широкую аллею. Маки привели его к скалистому выступу над сияющим озером с высокими крутыми берегами. Когда он посмотрел вниз в аквамариновые воды, у него закружилась голова, как если бы он смотрел вверх, на небо, в не вниз, в водные глубины. Подменыш увидел внизу свое отражение, бледное лицо с выдающимися скулами, и это лицо смотрело на него, обнажив в ухмылке острые зубы.

Подменыш прикоснулся к этому лицу, подумав, что вдруг после того, как он узнал о своей истинной природе, его черты изменились. Всю свою жизнь – жизнь Йозефа – он знал, что у него золотистые волосы и голубые глаза. Но у юноши, смотревшего на него из озера, были волосы цвета нечесаного хлопка, а глаза обсидианово-черные. Однако лицо было точно его: тот же нос, уши, щеки, подбородок.

– Кто ты? – прошептал подменыш.

Отражение улыбнулось.

– Я – это ты, – ответило оно.

– А кто я такой? – спросил подменыш.

– Потерянный, – ответило отражение.

Потерянный. Это слово эхом отдалось в пустоте внутри подменыша.

– Как мне сделать так, чтобы меня нашли? – спросил он у своего отражения.

Юноша в озере не ответил, но потянулся к поверхности, а Йозеф заметил, что и сам тянется к зеркальному миру.

– Возвращайся ко мне, – сказало отражение. – Возвращайся к нам.

И Йозеф стал падать, вниз, вниз и вниз, в Подземный мир.

Интермеццо. В этот мир-наоборот

Забытье

Я прождала на мгновение дольше, чем было нужно, и лишь потом бросилась следом за братом.

– Йозеф! – кричала я. – Зефф!