Песнь ветра

– Ну не на Остров же… – басовито фыркнул старик. – Я про маяк и толкую. Ветер северный, напротив гряды волна большая. Обожди неделю, и дуй хоть на маяк, хоть в бездну.

У Ная отлегло от сердца, хотя проницательность старика нервировала его не на шутку.

– Не могут они ждать неделю. Я пройду.

– Ну… как знаешь.

Дед выудил из кармана связку ключей, отцепил один и протянул Наю. Тот протянул деньги.

– Каждый лишний день – медяк, – бросил Ойон напоследок и снова занялся своей жердиной. За старика Най мог поручиться головой – даже если тот чего и заподозрил, об этом не узнает ни одна живая душа. А свою тягу к радикальным мерам пора и приструнить – и недели не пройдет, как он может превратиться в завзятого головореза, коли ретивые мысли будут приходить на ум с той же регулярностью.

– Спасибо, дед…

Сколько, интересно, медяков накапает к моменту его возвращения, если он доберется до земли обетованной? О том лишь Боги ведали, но если уж он достигнет Острова и сумеет вернуться, то беспокоить его будут точно не деньги.

Эссиль поднялся с песка. Солнце уже клонилось к закату, обагрив волны таинственным, колдовским оттенком. Казалось, нырни он в море сейчас, и на дне непременно отыщется что-то удивительное. Не в силах противиться такому искушению, Эссиль криво улыбнулся и нырнул. Проплыв мимо причудливых кораллов, он опустился еще ниже, и действительно – на дне, под буйно колыхающейся растительностью обнаружилась удивительная раковина. Она покоилась обломком белоснежной, причудливой скалы, часть ее была засыпана песком. Огромная – с голову самого Эссиля, не меньше. От восторга тот едва не хватанул морской воды, но опомнился, схватил раковину за удобно ощетинившийся гребень, и рванул обратно к поверхности.

Выбравшись на песок, мальчик некоторое время разглядывал находку, тряс ее на предмет изгнания нежелательных жителей, прикладывал к уху и даже попробовал выдуть какой-либо призывный зов. Ничего не вышло, но Эссиль не отчаивался. Папа должен уметь обращаться с такими штуками – в это он верил со всем своим мальчишеским пылом, и от его призывного сигнала небеса еще содрогнутся.

Захотелось пробежаться. Он припустил во весь дух вдоль самой кромки прибоя – так, чтобы ноги не вязли в песке. С раковиной бег оказался сущей морокой – она болталась в руке невпопад, да еще и оказалась отнюдь не легкой: рука быстро устала. Нахмурившись, Эссиль остановился и поскреб в затылке – что же делать с такой громадиной?.. Но решение нашлось быстро: вдоль берега валялись плети высушенных водорослей – длинных, прочных и гибких. Наматывая их на раковину, продевая сквозь гребни и подвязывая в нужных местах, Эссиль получил вскоре некое подобие сумы. Сообразив, что даже в таком виде она будет колотить его по ребрам, мальчик еще и опоясался этими жгутами, накрепко зафиксировав находку в неподвижном положении. Хвала Богам, что с одной стороны костяные гребни у раковины отсутствовали.

Вот теперь бежалось куда веселее. Через несколько минут Эссиль достиг своей ватажки. Приятели заметили приближение бегуна загодя, и даже успели поспорить, что у того закреплено на поясе, но никто, конечно, не угадал.

Раковина вызвала совершеннейший восторг: так уважительно Эссиля по плечу никогда не похлопывали, а Сати так на него не смотрела еще ни разу. Сейчас в ее глаза можно было нырнуть с головой, а может, и что-то тоже отыскать там, на самом дне – но о том было страшно и помыслить. Такие взгляды способны вскружить голову кому угодно, Эссиль их смущался. Волнения такого рода будоражили кровь и лишали покоя, он тряхнул кудрями и выкинул это все из головы – ведь он и без таких странных взглядов находился на верху блаженства. Тут друзья стали показывать собственные трофеи… Что ж, они тоже без дела не сидели, и вскоре выяснилось, что Эссиль не самый великий и доблестный герой, а всего лишь один из равных. Но это его не сильно расстроило – с такой раковиной он будет героем у своих родителей, и вот это сомнению не подлежало абсолютно.

Навосторгавшись и наговорившись вдоволь, компания призвала своих крылатых коней, оседлала их и взмыла в небо. По правую руку от Эссиля летел Форти, а по левую – Сати, им было весело и вольготно. Пустив своего Аркуна во весь опор, мальчик подставлял ветру горячее лицо, и желанная прохлада материнскими ладонями взъерошивала непослушные кудри. Когда кони утомились, а солнце опустилось к самой земле, они полетели каждый к своему дому.

Мама провозгласила Эссиля Наиглавнейшим Королем побережья, а папа что-то сотворил с раковиной, и даже приделал к ней удобный шнурок. Теперь в нее можно было протрубить, но испытания решили отложить на потом, дабы не перебудить засыпающий Остров. После был ужин и сказка о людях – Эссиль под мерный голос отца начал размякать и погружаться в уютную дрему. Когда папин голос умолк, он сквозь полусон почувствовал поцелуй мамы, услышал «добрых снов, ваше наиглавнейшество» и с улыбкой заснул.