Песнь волчьей крови

— Да-а-а, — растянулась в довольной улыбке я. — До сих пор помню, как вы говорили мне: «Добро пожаловать в стаю!», — а я никак не могла понять, что происходит.

— И еще я специально сломал твой мопед, чтобы заранее отрезать тебе пути отступления, и подвезти тебя домой после вашего просмотра «В джазе только девушки».

— Хах! — запрокинула голову я. — Ты хулиган!

— А еще девичник Пепел был вовсе не девичником, — с тихим задором продолжал признаваться во всех преступлениях Рудольф. — Так мы официально принимали тебя в стаю.

— Я, кстати, это совсем недавно поняла. В конце концов, что это за девичник такой — с женихом? Растяжка из слов: «Добро пожаловать в семью» — предназначалась мне, а не Дариушу. До сих пор помню, как он едва не выдал себя, когда я поздравила его с тем, что он становится частью вашей семьи, — засмеялась я. — Я вот о чем подумала, — внезапно запнулась я. — Судя из твоих рассказов, именно в ночи, в которые ты вел себя беспокойно — срывался на Кая или Залину — я не могла нормально спать из-за того, что меня гложило чувство беспокойства. По-видимому, уже тогда мы были ментально сильно связаны друг с другом. Одной из самых тяжелых ночей была ночь после ужина Джордана у вас в поместье. Я не пошла к вам, сославшись на то, что боюсь простыть после схватки с сомом, на самом деле страдая из-за всей этой истории с Залиной… Той ночью, из-за душащего чувства паники, я трижды подрывалась с постели и бегала из комнаты в ванную, и обратно. Так продолжалось до четырех утра, пока огонь внутри меня вдруг так же внезапно не погас, как и появился. Помнишь этот вечер?

— В тот вечер я сильно расстроился из-за твоего отсутствия. Мои эмоции переросли в злость и, в итоге, я едва не распустил всю стаю из-за того, что в какой-то момент всерьез задумался над тем, что нам с тобой будет легче сойтись без стаи. В тот вечер из-за меня под крышей поместья тесно было всем и каждому. Даже вспоминать не хочу, — тяжело выдохнул Рудольф. — Около четырех утра я оказался под твоим домом, в очередной раз, борясь с желанием тайком проникнуть к тебе в спальню через окно. Пока ты не была моей, я едва с ума не сходил от того, что ты не принадлежишь мне. Не очень приятные воспоминания, — вдруг нахмурил лоб Рудольф. — Давай сменим тему.

— Я не против, с учетом того, что сама сильно настрадалась с момента твоего появления в моей жизни, до момента, когда ты впервые впился в меня губами, — криво усмехнулась я. — Где ты был этой ночью и чем занимался?

— Только не говори, что ты ревнуешь меня, — довольно ухмыльнулся парень.

— Нет, потому как я уверена в том, что ты без ума от меня. Я считываю эмоции и чувства с твоего биополя. Какое же всё-таки это упоительное чувство — знать, что тебя всепоглощающе любят! Так, где же ты был последние полтора суток?

49. Непоколебимо

— Я был со своей бабушкой.

— С бабушкой?! — не скрыла своего удивления я.

— Равенна Грин — представительница рода Грин и, по совместительству, мать моей матери.

— Теперь понятно, почему она проголосовала за тебя, — спустя несколько секунд молчания, задумчиво произнесла я. — Ты её внук.

— Единственный внук.

— Ты во всём единственный, — заулыбалась в ответ я. — У твоей бабушки больше нет детей? И где её муж?

— Равенна Грин была отдана замуж в возрасте двадцати лет за волка из своего рода.

— Вот как, — сдвинула брови я. — А я думала, что внутриродовые браки запрещены.

— Они запрещены. Однако если брачующиеся состоят в импринтинге, это разрешено. Импринтинг — это самый важный закон стаи, который разрушает любые законы и ограничения.

— Точно… — прикусила нижнюю губу я. — Олуэн говорила о том, что Кай — её племянник, сын её брата. Выходит, что у твоей бабушки есть еще дети кроме Олуэн.

— Сын по имени Бюро, что с тюркского переводится, как «волк». Он с Олуэн из одного помёта, был рожден вторым из трех щенков — третий умер сразу после рождения. У Равенны есть еще сын Инграм, единственный ребенок, выживший из второго помёта, но у него нет детей. Бюро никогда не был примером для подражания, зачастую фигурируя в неприятных инцидентах, но когда десять лет назад он пожертвовал жизнью собственного дитя, чтобы его не включили в черный список, Равенна официально отказалась от своего сына. Это произошло незадолго после того, как она овдовела. Она не хотела, чтобы Бюро продолжал позорить род Грин и стаю своего отца. Отрекшись от Бюро, она автоматически отказалась и от его детей, которых у Бюро двое, не считая Кая, от которого он отказался в младенчестве, осознанно предав его умерщвлению.

— Как он вообще мог так поступить с собственным ребенком? Ведь лучше быть внесенным в черный список, чем… — я запнулась.

— В итоге Инграм, младший брат Бюро и полная его противоположность, стал вожаком стаи своего отца, моего деда. Сейчас ему двадцать восемь лет и он всё еще не женат, из-за чего я до сих пор остаюсь единственным признанным внуком Равенны.